Стоян уже был там.

– Внимание, тягатели! Подойдите сюда!..

Со всех сторон стали собираться ребята. Болтя и Конопат вернулись из леса, остальным достаточно было выйти из шалашей.

– …Ага, и Любим здесь, – сказал Стоян, глянув на отрока. – Объявляю перерыв до завтрашнего утра. Отдыхайте, тренируйтесь, собирайтесь с мыслями. Завтра мы вступаем в Запредельный лес, а это потребует от вас полного напряжения сил и дум. – Он обвёл их пристальным взглядом. Любимка едва удержался, чтобы не показать, что он знает, о чем думает дядька Стоян. – Сегодня я отлучусь из лагеря. За вами присмотрит урядник московского о княжества Фрол и его охрана. Правило одно: от лагеря далеко и надолго не отлучаться. Кто ослушается, вылетит из тягателей раньше, чем скажет слово «цапля». – Тягатели переглянулись и зашумели, но наставник их уже не слушал. – Всем ясно? Приступаем к выполнению.

В последний раз глянув на тягателей – пуф! – он исчез. На его месте остался сидеть Глиняша. Он взобрался на шест самого высокого шалаша, который стоял в центре – Шестерён уже надстроил ему второй этаж – и демонстративно уселся там, зыркая на них рубиновыми глазками.

Любимка не мог найти себе места. Отправился прямиком к Науму с Настенькой и сходу начал рассказывать им свои подозрения. Травница испуганно глядела распахнутыми глазами, а Наум рассудительно заметил:

– Первый наставник на то и первый, чтобы его так просто провести нельзя было.

– А если он не ждёт подвоха от своих? Помнишь, как вышло у Сойки с Лексием?

– Наставник – мастер с любимцами управляться. Невозможно его подловить, – сказала Настенька.

Любимка поглядел на Глиняшу, зорко следившего за тягателями, и вынужден был согласиться. И все равно на душе было неспокойно.

– И чего он сюда припёрся, – бормотал он, глядя на расшитый шатёр. Урядник, впрочем, тягателям не докучал. Никакого дополнительного надзора не устраивал. Он даже не показывался, словно чего-то ждал. – Ёшки-матрёшки! – тревога постепенно переплавилась в другое чувство. – Ску-учно! – Какое-то время он глядел, как Настенька рассказывает Науму о травах, наконец, не выдержал: – Настя, пойдём, покажешь нам, как следы читать. Очень уж здорово у тебя выходит…

Травницу не пришлось долго уговаривать. Чтобы лишний раз не попадаться Фролу на глаза, пошли на юг. Глиняша приподнялся на задних лапках, Любимке показалось, что начнёт возражать.

– Тренироваться мы, – сказал. – Недалече!

Любимец поглядел на восток, куда ушёл Стоян, потом в том направлении, куда собирались тягатели.

– Кха, – он махнул лапкой и уселся назад.

Какое-то время шли по лесу молча, потом Настенька остановилась.

– Вот. Глядите. Кто здесь, по-вашему, прошёл?

Любимка вытянул шею, считая, что так больше разглядит. Рядом упорно потел Наум: ему казалось, что усердие – в поту. Оба ничего не разглядели.

Настенька рассмеялась. Ребята заслушались, у девушки был очень звонкий и задорный голос, хотя обычно она не позволяла себе громких звуков.

– Вот, смотрите. Сюда он копытом ступил, а вот здесь клок шерсти оставил. Здесь рогами кору сбил, а вот тут листья объел.

Она показывала все больше и больше признаков, вскоре даже Любимка стал примечать. Наум кивал и что-то бормотал. Толстые пальцы шевелились, шаря по поясу. Любимке показалось, что сейчас он достанет книжицу и начнёт записывать. Настеньке явно нравилось их учить, Любимка залюбовался блеском её глаз и светом улыбки. Такой травницу он ещё ни разу не видел, а потом…

– Что это? – Как ни странно, первым спохватился Наум. Настенька все ещё улыбалась, посмотрела на него. – Гул какой-то… – проговорил Наум. – И земля как будто подрагивает…