Остап быстро заскучал и начал озираться.

– День не день, коли не выдалось доброй драки, – заявил он громко.

Наум, шагавший поблизости, шарахнулся в сторону. Так резко, что едва не врезался в ель. Но лихой казак глядел не на толстоватого паренька, взгляд его остановился на Ярополке.

– Мы не закончили, москаль!

Бац! Сын воеводы клюнул породистым носом прямо в ближайший пень.

– Чего творишь?! Ополоумел?! – взвился он и залепил ответную затрещину.

С громким хохотом казак отбил удар и ответил мощным подкатом. Они сцепились, мутузя друг друга.

– Ёшки-матрёшки! Меня возьмите, меня! – запрыгал рядом Любимка.

Увы, любая его попытка втиснуться между драчунами заканчивалась полётом и жёстким приземлением.

– Да что же меня выкидывает?! – горячился отрок.

Бах! В стороны брызнула лесная пыль. Оба забияки распластались по земле. Между ними возник Стоян: ноги широко расставлены, руки в стороны, кулаки сжаты.

– Отставить безобразия! Поединки только с разрешения наставника.

Ближе к полудню погода начала хмуриться. Вскоре с запада их нагнали тяжёлые тучи, которые стали красться по небу, сверкая беззвучными молниями.

Любимка заметил, как озабоченно оглядывается дядька Стоян. Ещё через какое-то время он что-то шепнул Глиняшке. Глиняное чучелко поджало ножки и – пуф! – исчезло. Не прошло и минуты, как любимец вернулся и что-то зашептал на ухо хозяину.

– Так и знал, – громко сказал Стоян. Поймав взгляд пробегавшего рядом Любимки, пояснил. – Это из-за Несмеяны тучи. Олег меня предупреждал. В девице столько силищи, что она не всегда может с ней управиться. Надобно её отвлечь от мрачных мыслей, иначе все может закончиться большим катаклизмом.

Отрок опасливо оглянулся – хорошо помнил, как Несмеяна перепутала дверь и вошла в горницу парней в момент, когда Ярополк сцепился с Остапом. Её настроение резко испортилось, после чего тягательский терем едва не пришлось собирать по брёвнышку.

– Этак дело не пойдёт, – Стоян похрустел бородой и оглянулся на тягателей. – Кто у нас с девицами обходителен?

На призыв вскинули взгляд три человека. Остап, Матфей и Любимка. Последний, впрочем, тут же покраснел и глаза опустил.

– Матфей, ты способен развеселить девицу весёлой песней?

Парень в нарядном кафтане сдвинул походные гусли перед собой.

– Конечно, наставник. Я – лучший певец по всей новгородской земле.

– А сделать это за так сможешь? То есть даром?

Взгляд новгородского тягателя поскучнел.

– А что мне за то будет? – растягивая слова, спросил он.

– Не вымокнешь, – сказал Стоян, глянув на наползающие тучи.

– Так ведь и они не вымокнут, – Матвей обвёл тягателей театральным взмахом. – Только я потружусь и не промокну, а они просто так не намокнут.

– Мир жесток… – начал наставник.

– И промокнуть в нем запросто, – отрезал Матфей и отвернулся.

– Ха-ха! Вот скупердяй! – К потерявшему дар речи наставнику подскочил Остап: массивная золотая серьга жизнеутверждающе сияла в лучах солнца, которое еще не успели проглотить Несмеянины тучи. Алый плат, повязанный узлом назад, скрывал оселедец. – Несмеяну веселить пойду я. Ведь она станет моей женой, – казак расхохотался, довольный собой.

– Та-та-та! – Тягатель в клетчатом скоморошьем одеянии уже давно прислушивался к разговору. В руках парня появились разноцветные шарики, он принялся ими жонглировать.

– Говорит, он лучше развеселит. – Неждан, как всегда, крутился рядом с немым другом и готов был пояснить его трели.

Остап так и подпрыгнул от неожиданности.

– Сколько раз тебе говорить – не подкрадывайся, – завопил и осёкся. – Чего это он пойдёт?! Я пойду!

– Та-та-та! – Клоп один за другим начал кидать шарики казаку.