Но откуда они могут знать нашу боль?! Сами, небось, не выходят из безопасных и уютных стен монастыря!

Ему сделалось горячо от крови, ударившей в голову. Все его равнодушие последних дней куда-то улетучилось, заменившись яростью. Едва удержался, чтобы не закричать. Лишь сжал кулаки и плотнее прижался к стене.

– Любим, – настоятель словно заметил его ярость. – Ты очень несправедливо поступил с Лиской. Она услыхала про твой Глаз Ворона, ночами не спала, смастерила тебе прочную кожаную сумочку, хотела подарить в день отправления команд на состязания. А ты даже не появился.

Любимке показалось, что он ослышался. Резко сел на лежаке и повернулся к настоятелю. Свет из приоткрытой двери падал у того из-за спины, на месте лица густые тени, длинная белая борода в темноте сделалась серой.

– Благо бы занят был, но я знаю – ты гулял с Рыжем и остальными, – настоятель сокрушённо покачал головой. – Она так тебя ждала, а ты даже не зашёл попрощаться. Теперь ты едва не умер, и она винит себя. Дескать, не благословила тебя в путь, разозлилась, выкрикнула проклятие. И не убедишь, что такое проклятье не действует…

Любимка медленно поднялся с лежака.

– Батенька Варфоломей! Неужели вы серьёзно? – тихо проговорил он. – Вокруг меня рушится мир. Я так напортачил, что существование всей Руси под угрозой, а вы предлагаете мне помириться с одной единственной никчёмной девчонкой?!

С каждым словом его заполняла жгучая едкая волна. Ему хотелось уязвить настоятеля, стереть с его лица это скорбное и понимающее выражение, которое он видел даже сквозь темноту.

Когда договорил и замолчал, грудь ходила ходуном, все тело свело чудовищным напряжением. Злоба застилала разум. В тот момент он ненавидел батеньку Варфоломея, ненавидел монастырь и больше всего ненавидел Лиску.

Тоже мне, страдалица! Побыла бы на месте меня хотя бы на пару минуток. Поняла б тогда!

– Коли не сумел спасти мир, то спаси хотя бы одну никчёмную девчонку, – тихо прозвучало в ответ.

Злоба разом схлынула, словно из бочки с нечистотами выдернули затычку. Образовавшуюся пустоту заполнили горечь и стыд. Не в силах терпеть такое, он отпихнул старого настоятеля и выскочил из кельи.

***

Любимка брёл по монастырю куда глаза глядят. Внутри было так едко, будто наглотался кислоты, и теперь она разъедает тело, а за одним и душу.

Батенька поразительно прав. Он настолько переживает за людей, конкретных людей, что одна маленькая Лиска под боком значит для него гораздо больше, нежели целый мир за стенами монастыря.

Лиска, приютские дети, монахи Чудова монастыря – вот вселенная батеньки Варфоломея. Раньше и Любим был этой вселенной. А теперь…

– Коли не сумел спасти мир, то спаси хотя бы одну никчёмную девчонку.

Да. Батенька прав. По Сеньке и шапка. Я слишком возгордился и потерял всё. Теперь мне ничего не остаётся, как исправиться хотя бы в этом…

Лиску отыскал во внутреннем дворе здания приюта. Зимой здесь наметает снега выше головы. Его никто не убирает, ибо эта часть двора не важна для хозяйственных нужд. Складов здесь нет, а вход в приютские комнаты расположен ближе к выходу из внутреннего дворика.

Но как бы не лютовала вьюга и каким бы обильным не был снегопад, между стеной и сугробом в углу под выступом крыши всегда образуется пустота, где из-под снега видна земля. Приютская ребятня давно приметила это место и частенько наведывалась сюда летом. Любимка помнил, как помогал Гришке Жердине тащить туда брёвнышко, чтобы удобнее было устраивать там тайные посиделки.

Зимой туда никто не ходит. Слишком холодно и одиноко. Именно поэтому Любимка и пошёл искать Лиску именно здесь.