– Да ты что?! Тайные тренировки! – глаза мальчишек заблестели. А Маруська снова залилась счастливым смехом.

– А по мне так враки это все! – отозвался Васька. – Потерял силу твой Любимка и теперича стал простым! Как мы!

Мальчики перестали улыбаться и все как один поглядели на Лиску. Та даже не нахмурилась, а отмахнулась беззаботно.

– Дурик ты, Васька! Ершистый дурик! Любимка, он завсегда был как мы. И в том его сила!

Она улыбнулась детям широкой счастливой улыбкой.

– Он что-нибудь придумает! – сказала она уверенно. – Всегда придумывал и сейчас придумает! Ведь это Любимка! Как бы трудно ему не было, какой суровой не была его жизнь – он всегда улыбался и верил! И рано или поздно у него все получалось! Да! Вот увидите! Он ещё исполнит свою мечту!

– Любиська! Любиська нас герой! – вскричала Маруська. Мальчики притихли и напугано поглядели на неё. Именно так называли Любимку его подхалимы, на которых он променял своих друзей во времена, когда был на коне.

– Да! – бодро вскрикнула Лиска. – Он исполнит мечту и не забудет о нас! Я точно знаю!

В её голосе звучала истинная и непрошибаемая уверенность в том, что именно так все и будет.

В последние дни у Варвары было очень много работы. Все писари были на важных заданиях вне города и девушке приходилось бегать по всему городу с поручениями первостепенной важности. Что делать, других у начальника тайной службы просто не бывает. Зато отец больше не пытался лезть к ней в голову, говоря, что полностью доволен её самостоятельной работой.

Варвара понимала, что это ложь. Отец никогда и ни кем не доволен в полной мере. Поэтому он использует Зелёный Сглаз, чтобы читать мысли своих писарей и управлять их телами. Харитон любил за всем следить лично.

Но её голову он больше не трогал, просто давал бесконечные и нудные поручения. Варвара понимала, что таким образом отец проявляет заботу о ней, и с радостью поддавалась этим уловкам. Работа в эти дни казалась для неё спасением.

С тех пор, как Любимка вернулся в город, он безвылазно сидел в монастыре и никого не желал видеть. Она приходила пару раз и разговаривала с настоятелем. Он посоветовал ей подождать. Варвара не спорила. Она не знала, что сказать Любиму при встрече.

И вот теперь она бежала по очередному ужасно важному и срочному заданию отца, а из головы не шли мысли о друге. Впереди она увидела девушку, едущую на коне, и прибавила шага.

– Пелагея!

Всадница остановилась. Небольшая, но бодрая кобылка нетерпеливо дёрнула головой и топнула копытом. Совсем ещё юная девица погладила её по шее и обернулась. Пёстрое платье с подолом до каблуков, прямые светлые волосы до пояса и широкое лицо, которое кажется ещё шире от улыбки.

– Здрава буди, Пелагея, – сказала Варвара. – Стало быть уезжаешь?

Она кивнула на валик одеяла и туго набитый мешок с пожитками, притороченные к седлу. С другой стороны из кожаного чехла торчал гриф лютни. Пелагея перекинула ногу и легко соскочила с кобылки.

– Стало быть уезжаю, – ответила. – Теперь меня здесь ничего не держит. Князь огорчён, но все понимает. Пожаловал мне эту кобылу. Сказал, что её зовут Плотва. Но это не по мне. Я переименовала её в Ласточку.

Кобыла фыркнула и закивала головой.

– Видишь, ей это больше по душе. Мужчины. Разве они знают толк в именах?

Варвара слушала её беззаботную болтовню и понимала, что девушка менестрель сейчас пытается делать то же самое, что её отец с уж-жасно срочной работой или настоятель Чудова монастыря со скорбным лицом и успокоительными речами. Не похоже на Полю. Она всегда была прямой и честной.