– Как раз на пиво с раками! – воскликнул Колька. -
Эх, чего уж там, и доброе дело сделали, не дали девчонке без копейки денег пропасть в Москве. Пусть она выходит замуж за того другого, а слово было дано аж четыре года назад. Ведь смылся этот Игорёк.
– Вот ведь как бывает, – удивлялся Колька, попивая холодное пиво с раками.
К концу дня мы решили все же показаться на работе. Как назло в коридоре нам попался редактор и стал нас обрабатывать:
– Юноши, вас где весь день носило?
– Доброе дело делали, сюжет интереснейший у меня имеется, – важно ответил я.
Колька, разморенный жарой и пивом, заявил:
– Очень доброе. Сеструху мою в Нижний Новгород к бабке отправляли…
Он осекся, посмотрел на меня. Мы сразу протрезвели. Через мгновение я понял – какой «грандиозный» сюжет мне подсунул Колька. Одно слово – москвичи…
Летели к морю
Обычно сантехник Эдик на летних пляжах представлялся дипкурьером, решившим отдохнуть от домов отдыха и пансионатов простым «дикарем». Он надевал дымчатые очки, становился загадочным, открывал книгу на иностранном языке и на долгие часы уходил в изучение непонятных иероглифов. Свою фамилию при знакомствах он произносил не Тутушкин, а Тутурнирский, как что-то связанное с рыцарскими турнирами.
В это лето Эдуард решил больше не представляться дипкурьером, возраст уже тянул на советника посольства. Он взял взаймы кое-что из гардероба знакомого дипломата, которому чинил кран, и вот сейчас сидел уже в самолете, похожий на парагвайского гитариста.
Стюардесса в фирменном синем костюме окинула профессиональным взглядом полусонных пассажиров и, хорошо поставленным голосом радиолокатора необитаемых островов Ломумуку, продекламировала:
– Авиационные пассажиры и пассажирки, на борту нашего лайнера имеются журналы за прошлый год. Желающие почитать поднимите вверх палец.
– Почему палец? – спросил, оживляясь, толстячок в панаме, похожий на профессора ботаники.
– Потому что, если вы поднимите два пальца, я дам вам два журнала. Таков международный этикет, – снисходительно объяснила стюардесса в синем.
Тутушкину достался прошлогодний журнал «Огонек». Он лениво стал его листать, а затуманенный взор уносил Эдика далеко-далеко, еще дальше за горизонт, где лучезарные берега южного моря шептали томно о любви. Впереди отпуск, волны, волны и таинственные незнакомки.
Впрочем, на передних креслах тоже сидели две таинственные. Взглянув на них, Эдик представил, как, схватившись за руки, он бежит с ними по краю набегающей волны,.. они бегут, а волны набегают.
Незнакомки задумчиво склонились над раскрытым журналом, их золотистые волосы переливались блеском галогенных ламп.
– Нет, не подходит, – решительно говорила одна из них, и они огорченно вздыхали.
Эдик наклонился к впереди сидящим, взглянул на журнал и, зафиксировав кое-какие характерные детали, откинулся в кресле, несколько нерешительно полистал свой журнал, задержался на последней странице. Потом, в его взгляде появилась мысль и в следующее мгновение он придвинулся к обладательницам галогенных ламп и решительно произнес:
– Гиппопотам!
– Какой гиппопотам? – вздрогнули незнакомки. Тутушкин покраснел, но держась с достоинством парагвайского гитариста, пояснил, что это, по-видимому, то слово на десять букв, которое надо вписать по вертикали в разгадываемый дамами кроссворд.
Вписали, все совпало, и пошло… Эдик, как древнегреческий бог, рушил все преграды и загадки, возникавшие в кроссворде и становился почти недосягаемым.
– Ха, – хлопал себя по коленке древнегреческий бог, когда зачитывался очередной вопрос. – Да это же Паганини, именно – «Паганини», ну-ка, впишите.