– Плесси-Бельер! Вы ещё здесь? – тихо позвал Мазарини после очередной продолжительной паузы.

– Да, Монсеньор, – откликнулся Франсуа-Анри.

– И значит вы готовы принять моё второе поручение к вам? – кардинал пошарил рукой по одеялу, словно искал что-то.

– Я готов, Монсеньор!

– Это хорошо. Дело о шкатулках, хотя и является крайне деликатным и важным, не потребует много времени и сил. Вы справитесь. А если вы примете моё второе поручение, то вам помогут выполнить и первое. Понимаете? Эти оба поручения взаимосвязаны.

– Понимаю, – этот ответ Франсуа-Анри дал машинально, тогда как не видел никакой связи между сугубо секретным поручением отыскать, точнее, выкрасть шкатулки, в которых находится архив с письмами, с чем-либо ещё.

– Нет. Пока что вы озадачены и спрашиваете себя о том, что ещё нужно от вас старику? – усмехнулся кардинал. – Но, несмотря на это, вы дали мне обещание. И я ценю это. Вы всегда поступали так, как я вам советовал. Я знаю, что причиной лояльности ко мне является ваша преданность королю. Поверьте, я также сильно люблю Людовика. И для меня он не только король Франции. Он – мой крестник. Вы можете быть уверенным, маркиз, я не поручу вам ничего, что может навредить королю.

– Я всецело уверен в этом, – глухо проговорил Франсуа-Анри, отчасти чувствуя себя задетым откровенностью кардинала.

– Позвоните в тот маленький колокольчик. Да, тот самый! – потребовал Мазарини и слабым жестом приподнял руку, чтобы указать на серебряный колокольчик, стоящий на столе.

На зов явился тот же слуга, который встретил Франсуа-Анри возле садовой калитки.

– Витторио! Подойди сюда, – кардинал заговорил на языке, который своим напевным звучанием напомнил маркизу хорошо знакомые ему ломбардский и савойский диалекты итальянского языка.

– Этот человек – маршал дю Плесси-Бельер, – Мазарини указал на Франсуа-Анри, и тот заметил, как в глазах слуги мелькнул интерес к его персоне, – я передаю все дела в Тайном совете ему. Ты знаешь, кому ты должен сообщить о принятом мною решении. Теперь все мои клиенты должны выказать уважение маршалу. Он – новый патрон после меня. Такова моя воля, Витторио!

– Но как же молодой синьор Фелипе?

Протест, прозвучавший в этом коротком восклицании, заставил Франсуа-Анри насторожиться, однако Мазарини остался непреклонен. Он многозначительно посмотрел в глаза слуги и всё тем же твёрдым тоном повторил:

– Такова моя воля! Что касается Фелипе, то он слишком юн. И он предпочёл оставаться таковым. А нам нужен человек, готовый вершить дела. И, Витторио! Это – сын маршала Жака де Руже.

– Но не герцог де Руже! Он не старший сын маршала!

– Да, Витторио, он – маркиз, а не герцог. Но он – маршал, – ответил на это возражение Мазарини, – и он уже служит королю под моим патронажем. После меня новым патроном будет он. Это решено, Витторио. Передай всем! Вот моё кольцо. Теперь оно его.

Мазарини взглянул на дю Плесси-Бельера. Было видно, что, даже понимая их разговор, тот лишь отчасти мог догадываться о чём шла речь. Протянув к нему руку, кардинал заговорил по-французски:

– Маршал, примите от меня эту печатку.

Трясущейся левой рукой он снял с безымянного пальца правой руки перстень и повернул его так, что спрятанная внизу печатка с выгравированным на ней изображением трёх бегущих ног, блеснула в свете горящей свечи.

– С этой минуты эта печать принадлежит вам, как и последнее слово при принятии решений в Тайном совете. Вы наверняка уже догадывались о том, что большинство сведений я получаю не от моих шпионов из канцелярии и не от парижской полиции. А быть может и о том, каким образом исполняются мои поручения.