В столь нелестном сравнении человека с животным просматривается скорее беда, а не вина человека, хотя и последняя имеет место. К сползанию личности в моральное скотоподобие приложили руку прежде всего ее родители. Точнее, они не приложили своих рук, чтобы удержать ребенка от становления на скользкий путь, ничего не предприняли, чтобы воспрепятствовать всепроницающей безнравственности вначале вкрасться в детскую душу, а спустя годы овладеть душою уже созревшего человека. Даже в зоне равнодушия подобная родительская пассивность – преступна!

Причиной взросления безнравственности в ребенке служит не только аморальное поведение самих родителей, на что так любят ссылаться детские психологи и чем так любят оправдывать свою нравственную порочность повзрослевшие дети. (Я знаю «правильных» родителей, дети которых – отпетые негодяи, и знаю так называемые неблагополучные семьи, в которых дети совершенно здоровы в нравственном отношении). Спору нет, дурные родительские примеры, как и дефицит родительской любви, не говоря уж о грубом, унизительном отношении к ребенку, пагубно сказываются на нравственности последнего. Однако чаще причина «благоприобретенной» безнравственности кроется в другом, полярно противоположном: беспредельном и бездонном любвеобилии мам и пап.

Родительский инстинкт человека, в отличие от животного, проявляет себя не только в защите ребенка от враждебной внешней среды и обеспечении условий, необходимых для его развития, но, к сожалению, и в максимальном удовлетворении сверхпотребностей, безотказном исполнении все новых прихотей взрослеющего чада. Превратно истолкованный многими родителями девиз: «Все лучшее – детям» по мере своего сугубо материального воплощения неизбежно становится вредоносным для детской нравственности, «ибо чрезвычайно редко, чтобы человек мог подняться среди благополучия на следующую ступень духовного совершенствования» [5], с. 699.

* * *

Однако не только подняться, но даже устоять на предыдущей нравственной ступени ребенку весьма затруднительно, если его родители – «слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму» (Мф. 15,14). Драматизм Христовой притчи в приложении к ситуации «отцы и дети» резко возрастает в силу того, что слепые в своей любви папы и мамы собственными «заботливыми» руками ослепляют свое потомство и уж затем ведут его к нравственной яме. Эти родители по вполне понятным причинам никогда не дорастут до усвоения того, что в основе понятия «все лучшее», адресуемого детям, лежат ценности: человеческие, а не животные, в упаковке, изобретенной человеком; лучшие нравственные принципы, а не лучшие игрушки, лакомства и низкопробные развлечения. Надежда же на то, что «кроха», выйдя из детского возраста, внезапнопрозреет, ничтожно мала, ибо эгоизм – не болезнь глаз, а неизлечимая болезнь души человека. В лучшем случае повзрослевший ребенок будет способен на уклонение от зла, но на содеяние добра – весьма сомнительно.

Хочу, чтобы меня правильно поняли: я отнюдь не утверждаю, что под уютным и надежным родительским крылом должен обязательно сформироваться какой-то монстр – грубиян, тунеядец, человеконенавистник. Более того, допускаю, что этот человек будет вполне соответствовать общепринятым критериям порядочности: трудолюбивым, вежливым, законопослушным, без вредных привычек и т. д. Я хочу всего лишь подчеркнуть, что родительская любовь с гипертрофированной биологической составляющей по природе своей неспособна выпестовать в ребенке глубинной человеческой Любви (с большой буквы), ибо «нет большей той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15,13). Но именно последнее условие – готовность жертвовать во имя ближнего – практически недосягаемо для человека, сформировавшегося нравственно