Шизофреник научается очень рано искусству незаслуженного превалирования: это желание быть без умения делать. Естественно это становится возможным, поскольку от природы у него более высокие амбиции, то есть у него более высокий уровень «потребностей», которые изначально проявляются как более высокая по сравнению со средним уровнем чувствительность.

Прежде чем это экстраординарное напряжение сумеет выстроить самостоятельную способность в удовлетворении метаболического взаимообмена с реальностью, оно претерпевает воздействие взрослого-матери и перенаправляется в соответствии с ним, что приводит к появлению диадической структуры, в которой ребенок будет всегда занимать полюс объекта. Это притяжение происходит через гипервознаграждение любой потребности маленького ребенка, по причине чего он находится в условиях фальшивого первенства, поскольку оно обеспечивается другим человеком, а не основано на его способностях, от чего однако в дальнейшем он не хочет больше отказываться.

Взрослый со своей стороны совершает это искажение, поскольку сам фрустрирован и нуждается в компенсации, выделяя ребенка в качестве удовлетворения своих потребностей.

Таким образом, шизофреник – это тот кто, приспосабливаясь к реальности, использовал возможность выиграть мошенничая, и в случае если психотерапевту удастся это уловить и при добровольном соучастии пациента, появляется возможность начать лечение. Также как при психосоматике и неврозе, так и при манифестной шизофрении играет роль ответственного субъекта, который сначала притворяется, но в конце все становится серьезным и он вынужден играть через свою болезнь с жизнью.

Механика манифестной шизофрении такова: появляется магическая или ритуальная постоянная (отсюда и получает свое определение) из остаточных импульсов, полностью поглощаемых контрзарядом «Сверх-Я» (монитором отклонения) или социальным давлением, и «Я» оказывается в его власти без альтернативы реальной функциональности.

Вследствие неравенства «Я» заряд («Оно») и контрзаряд («Сверх-Я») сливаются, или, точнее, инстинкт сакрализуется и таким образом включается цензура. С помощью этого механизма инстинкт каким-то образом переживается, и прощается или даже «предписывается» пациенту.

Навязчивая повторяемость ритуала, даже если внешне сами действия кажутся различными, указывает на патологическое смещение инстинкта.

Очевидно, что лечение должно взаимодействовать с первопринципом инстинкта, в двух основных модальностях – эротизм и агрессивность, следовательно нужно проследить инстинкт, потенциал и обеспечить ему другой стиль адаптации, который был бы функционален для реальности.

Психотерапевт должен сделать два маневра:

1). разоблачить «Сверх-Я», описав координаты последствий;

2). дать другой выход во взаимодействии с социумом, который привел бы к новой ответственности, необходимой его душе.

Следовательно, шизофрения может быть вылечена, поскольку существует первичный природный проект и конкретная ответственность субъекта. Опираясь на эти два момента, с помощью онтопсихологических инструментов и метода терапевт узнает язык его культуры для обучения этой адаптации и применяет эти знания во время взаимодействия.

Речь идет о том, чтобы понять на каком первенстве шизофреник с упорством настаивает, используя неадекватную логику и технику, и постепенно заставить его выстроить путь, функциональный для достижения этого первенства, которое изначально свидетельствует о природном превосходстве.

Таким образом, шизофрения, которая когда-то роковым образом притягивала и бросала вызов, с точки зрения А. Менегетти, на сегодня является проблемой, которая может быть разрешена.