– А ну, села! – рявкает на меня друг, что я мгновенно падаю обратно на стул.

Шлепки разносятся по всему залу, посетители перешёптываются, но никто не вмешивается. Я бы тоже не стала, выглядят парни слишком уж яростно, да и рост у обоих такой, что разнимать их себе дороже.

– Молодые люди! – громко говорит охранник, мужчина уже в возрасте, так что в гущу не лезет. – Прекратите этот бедлам, разборки можете устроить на улице.

– Простите, – Рома приходит в себя первым, стирает кровь с губы и отталкивает паренька от себя.

– Нашёл за кого вступаться, придурок, – цедит тот и тоже вытирает кровь. – Сдалась мне эта шлюха подзаборная, – выплёвывает слова, будто харкается.

– Слышь, ты! – подрываюсь с места и сама кидаюсь на этого урода. – Да кто ты такой, а? – замахиваюсь, но меня поперёк туловища перехватывает Ромка и прижимает к себе.

– Забери сумку, мы уходим, – грозно говорит он.

– Правильно, – ржёт парень, – бегите.

– Да плевать мне! Отпусти, я его пришибу! – снова кидаюсь на незнакомца, размахивая руками и костеря его всеми бранными словами, что знаю.

Но Рома крепко держит, так что не достаю до этого урода. Охранник забирает мою сумку и помогает нам выйти. Ромыч бурчит что-то, не могу разобрать, в ушах так и долбит кровь. Что это было? Что за подкат, тем более, когда я с парнем?

Такое ощущение, что вокруг одни придурки. И про какие стримы говорил этот урод? Хочу спросить у Ромы, но у того лицо такое, будто, если я рот открою, он меня сожрёт.

Не могу без боли на друга смотреть. Кровоподтёк под глазом, нос и губа разбиты. Вся рубашка заляпана, а он словно и не замечает.

Садимся в машину и едем, даже не спрашиваю, куда, уже и сама понимаю, что к Ромке. Чую, ждёт меня лекция, а может, и того хуже.

***

До хаты друга доезжаем быстро, никогда не видела, чтобы он так водил – несётся, будто на пожар, всех обгоняет, подрезает и вообще не очень-то на моего друга похож.

Ромке не впервой за меня заступаться, но чтобы вот так… никогда. Он всегда всё на нет разговорами сводит, он же душка и людей не бьёт. Но, похоже, я не так хорошо знаю своего друга.

Поднимаемся в квартиру, я ниже травы, тише воды, присаживаюсь на уголок кровати, пока Рома нарезает круги по квартире.

– Ром… – шепчу.

– Что? – огрызается.

– Тебе бы умыться и рубашку сменить, эта вся в крови, – указываю на пятна.

– Вот чёрт, – осматривает себя. – Как думаешь, отстирается? – а потом вдруг хмурится. – Да откуда ж тебе знать, ты поди и кнопку включения на стиралке не найдёшь…

– Ну ты-то не начинай! – вдруг подлетаю. – Я не знаю, что этому психу надо было от меня, и про что он говорил. И уж точно не я виновата в том, что ты испортил свою рубашку!

– Говорил же тебе! – хватает меня за плечи и стискивает так сильно, что я начинаю пищать. – Не делай глупостей! Но нет же, ты ж у нас самая умная!

– Рома, мне больно! – чувствую, как слёзы выступают. – Отпусти, пожалуйста.

Вместо ответа и разжатия бешеной хватки Ромка смотрит на меня, что бык на красную тряпку, ещё секунда и наденет на рога. Да что я ему сделала-то?

– Ромочка, пожалуйста, – пытаюсь выпутаться, синяки точно останутся. – Приди в себя. Я же ничего тебе не сделала.

Презрительно дёргает губами и опускает руки:

– Ты себе жизнь испоганила. А мне, да, ничего не сделала, – спокойно отвечает.

– Хватит загадками говорить, – надуваю губы, – или расскажи уже, или перестань вести себя как олень, – бурчу.

– Да вот не знаю, как сообщить тебе новости так, чтобы ты из окна не вышла.

– Я не идиотка, чтобы так поступать, – смотрю на друга исподлобья, пытаясь понять, что же в его башке творится, раз он считает, что я полетать вздумаю.