На самом деле хилер давно уже игнорировала тот факт, насколько сильно ей хочется подняться наверх. Дело было даже не в том, какой ад она недавно пережила. Она рвалась к людям – и не просто к людям, а к своей команде, она спешила убедиться, что они выжили, увидеть их… его увидеть.

И Эстрид наверняка разделяла ее чувства хотя бы отчасти, она уже не раз на такое намекала. Но легионер все равно не двинулась с места.

– Нет, с этим лучше не торопиться. Само количество диверсантов вызвало у меня подозрения. Такую большую группу обычно не отправляют на разведку или даже теракт как таковой. Мои догадки подтвердились: у группы было три протокола действий, выбор зависел от обстоятельств.

– Что за протоколы?

– Первый – наблюдение. Изучение информации, добытой сканерами, пассивный контроль над существом. Второй – теракт, который мы предотвратили. Третий – теракт и одновременное нападение на военных с целью похитить кокон, если он не будет добыт юридическим путем.

– Но и третий протокол уже невыполним – теракт невозможен! – напомнила Римильда.

– Верно. Но запуск третьего протокола предполагал сигнал снаружи.

– У них есть свои люди на Марсе?

– Очень может быть, и вряд ли это такие же диверсанты. Скорее всего, предатели в рядах флота, и нам нужно убедиться, что здесь нет на них указаний. Да и потом, меня волнует кое-что еще.

Эстрид вывела на экран несколько графиков. Римильда видела, что все они получены сканерами, размещенными в коконе, однако значения их не понимала. Ей оставалось лишь уточнить:

– Что это такое?

– Состояние внешней коры, – пояснила Эстрид, не сводя с экрана внимательных красных глаз. – Мне это не нравится. За последнее время количество трещин, появляющихся на коконе, увеличилось.

– Это может быть указанием на то, как выбрались я и ты. Я же была внутри, и, чтобы меня вытащить, кокон пришлось пробить!

– То был единичный случай. Есть и другое относительно безобидное объяснение: сканеры так распознали отверстия, просверленные диверсантами. Но есть и еще одно обстоятельство, которое могло стать причиной трещин.

– Существо просыпается, – прошептала Римильда.

Ее такой вариант приводил в ужас, превосходящий даже то, что она пережила в ловушке кокона. А Эстрид и сейчас умудрилась остаться спокойной, как скала:

– Верно, существо просыпается. Пока мы не убедимся, так это или нет, мы не имеем права выйти отсюда.

Сейчас Феликсу, пожалуй, полагалось пожалеть о том, что он ввязался во всю эту историю и так глупо подставился, но сожаления он не чувствовал. Он слишком хорошо понимал, что покинул бы спецкорпус при любом раскладе.

У него даже в детстве не было мечты стать наивно-туповатым защитником Вселенной. Узнав, что у него есть специальные способности, он хотел только одного: стать сильнее. Желательно – сильнее всех, чтобы никто не смел ему приказывать, но о таком Феликс не кричал. Он вообще до поры до времени оставался образцовым кадетом и солдатом. Он был достаточно умен, чтобы обойти все личностные тесты – даже телепатические. Он просто думал о той правде, которая была приемлема в космическом флоте: своем желании построить карьеру, заработать побольше денег, добиться славы. Во время обучения в академии у него не было совсем уж темных тайн, до которых могли докопаться телепаты.

Такие тайны появились уже после того, как он был назначен номером 1. В какой-то момент телепат посильнее смог бы отыскать в его памяти образы кричащих женщин, окруженных озерами крови, разорванных на части людей, полных ужаса глаз… Вот поэтому Феликс и не подпускал к себе сильных телепатов. Он просто приплачивал тем, кто имел право поставить ему допуск, за то, что в его голову они не лезли.