– А с нашего дуба тоже все видно, – пискнула Шева.

Мама неодобрительно зыркнула на нее. Камилла продолжила:

– Приятно видеть вас всех. Это мои сыновья Тиф и Жав.

Волчица вытолкнула вперед двух светло-серых волчат.

– А мы уже знакомы, – пропищал Жав.

– Здравствуйте, мальчики, – улыбнулась мама. – Тиф, как твоя лапка?

– Уже лучше! Шева еще не так хорошо кусается, ха-ха-ха!

Все, кроме Шевы и Пионы, рассмеялись.

– Думаю, нам уже пора подходить к сцене, – проговорил дедушка Кондрат. – Пиона, возьми у дедушки свою форму… Где тут можно присесть?

Пионе дали красную хлопковую сумочку. Шеве стало очень любопытно, как выглядит форма Пионы. В ее реквизите формы не было – она хотела пойти в своем любимом синем костюме, но мама запретила, сказав, что неприлично ходить два дня подряд в одном и том же. «Глупое правило!» – пищала Шева, пока мама одевала ее в темно-зеленое бархатное платье с белым воротничком. Это платье ей, впрочем, тоже нравилось. Вчера мама поинтересовалась, с чем Шева хочет выступать. Но та, конечно, не стала рассказывать – ей хотелось сделать маме приятный сюрприз и показать, как искусно она умеет командовать светлячками. Мама не стала возражать, так что банку с Виго, маленький коврик и скатерть со звездочками Шева приготовила сама.

Они вчетвером заняли места рядом с Леди Камиллой и волчатами.

Первым выступал мышонок Йоль. Он был одет в крошеное, как и он сам, кимоно, расшитое бледными листьями. У самой сцены его папа подал ему бархатный сверток. Йоль поднялся на сцену и вытащил оттуда флейту. Вдохнув полное кимоно воздуха, он заиграл. Мелодия была такой же простой и изящной, как и его наряд. Со скамеек не раздавалось ни звука. Из-за ветра казалось, что даже Тополь тянется своими исполинскими ветвями вниз к Йолю, чтобы листочками ловить его нежную музыку. Зрители начали раскачиваться туда-сюда на своих местах, словно маятники. Как только прозвучала последняя нота, тишина взорвалась аплодисментами.

Йоль слегка поклонился, покинул сцену и вернулся на свое место во второй ряд.

После Йоля выступали Тея и Лукреция. Они были лучшими подружками и старались все делать вместе. Вместе они подготовили танец. И кролик, и белочка надели одинаковые сарафаны до пола, исписанные купавками и маками. Их шаги были настолько частыми и мелкими, что всем казалось, что они не танцуют, а плывут по сцене.

После Тристана, глотавшего огонь, лисенок Титу показал акробатический номер вместе со своей мамой. Ее все знали как одну из самых известных артисток Гуттаперчевого Театра и поэтому завидовали Титу. В номере были гимнастические кольца, кегли для жонглирования и две трапеции. Тиф и Жав надели широкие шляпы с перьями и разыграли какой-то сложный драматический диалог, после которого несколько взрослых хлопали им стоя. Белая кошечка Агафья, считавшаяся самой красивой девочкой в классе, промяукала песню на древнем языке. Все номера были запоминающимися и очень красивыми. Но все они должны были померкнуть перед номером Шевы. Она специально захотела выступать последней, чтобы публика встретила ее как следует разогретой.

– Что сегодня покажет наша Шева? – спросила у всех и ни у кого госпожа Красноцвет. – Милая, мы очень надеемся, что ты снова покажешь нам зубы!

Публика рассмеялась от шутки госпожи Красноцвет, и Шева попыталась сделать вид, что ей тоже смешно.

– На самом деле нет…

Ящерица недоумевающе вскинула несуществующие брови.

– Ну, как бы там ни было, всем все равно очень интересно, что ты приготовила!

Жестом она попросила поддержать Шеву аплодисментами, как обычно поддерживают неудачливых жонглеров, случайно упустивших из лап помидоры.