Для того чтобы это получилось, Шева делала следующее: сначала садилась на кровать и поджимала под себя задние лапки. Затем закрывала глаза и пыталась ни о чем не думать, что было очень сложно сделать – мыслей в ее голове было много и они почти никогда не хотели замолкать. Но если это все-таки удавалось, то цвета всех светлячков словно начинали стучаться в ее макушку: «Тук-тук, можно к вам войти?». Шевина макушка давно стала для них черным входом, она всегда разрешала им залезть внутрь. После этого освобожденные светлячки роились вокруг нее и никуда не хотели улетать, только если она не разрешала им этого сама. Шева думала о том, где хочет увидеть светлячка – и он летел точно в намеченное место. Но это тоже происходило не просто так. Шева чувствовала себя настоящим дирижером, потому что для управления даже одним светлячком приходилось петь.

Светлячковые песни были знакомы как будто всю жизнь; она никогда не задумывалась, откуда знает их слова. Знала она и то, что весь этот номер не срабатывал ни с какими другими насекомыми – в том числе и с мухами, что ее очень огорчало.

Завтра она возьмет с собой только одну банку. В ней сидит самый большой розовый светлячок. Одно дело – ломать каменные сосульки, даже красивые, а другое – управлять живым светлячком. Шева была уверена в успехе и предвкушала славу Укротительницы Светлячков. Тренировка затянулась до глубокой ночи.

Утром они пошли в школу вместе с мамой. По дороге им встретилась Пиону вместе со своим дедушкой – старым-старым ежом, который держался за трость с набалдашником в форме летучей мыши.

– Подумать только, я и не знала, что у Шевы новая одноклассница. Да еще и соседка! – обрадовалась мама.

– Это верно. Мы любим быть поближе к воде, хотя у нас в роду так не принято. Поэтому и поселились в Норе за вашим Дубом, – сказал дедушка Пионы.

– Разве там не тесно?

– Совсем нет, зато немного темно. Однако я свое время поработал на Прежнем Лугу изобретателем, придумал пару интересных штуковин… В том числе и кое-какие особенные светильники. Мы их прихватили с собой. Приходите в гости. Девочки наши подружатся. Все вместе посмотрим светильники и чаю попьем!

Дедушка у Пионы был добрый. Он все время сутулился от старости, что у ежей выглядит так, словно они никогда не разворачиваются из клубка. Шеве, правда, не понравились его слова насчет того, что они с Пионой подружатся. Она подумала, что после них дружить с Пионой ей хочется еще меньше.

Под ивовой аркой, где на улице стояла небольшая сцена, уже собрались все их одноклассники вместе с родителями. Едва звидев их, Шева сжала мамину лапу крепче и попыталась зарыться в пух на ее животе точно так же, как Пиона зарывалась в свои иголки.

– Мам, мне страшно.

– Не придумывай. Ты знаешь, что все они тебя любят. Вон как они хлопали, когда ты кусалась!

Шева не верила в то, что ее любят. Она вспомнила, как Тиф и Жав пытались дразнить ее за то, что у нее еще не выросли все зубки. Если бы она не показала, что важно не количество зубов, а их острота – просто так бы ее в покое не оставили.

Тут она подумала: «Интересно, а умеет ли кусаться Пиона? Жалко ее, если нет».

Мама Тифа и Жава раскрыла пасть в устрашающей улыбке, заметив их компанию.

– А-а, Анфиса и Шева! Здравствуйте, соседки. А что это у нас за прелесть?

Она наклонилась над Пионой. Пиона понюхала воздух своим острым носиком и сразу же свернулась в клубочек.

– Ну-ну. Не бойся меня, малышка. Как нас зовут?

– Это Пиона и ее дедушка, – отрезала Шева.

– Меня зовут Кондрат. Я живу в Норе за Старым Дубом. А вас?

– Меня зовут Камилла, мы с мальчишками и моим мужем живем в Белой Пещере. Если присмотритесь, то над водопадом, впадающим в озеро, сразу ее найдете. Оттуда открывается прекраснейший вид… Всё и вся как на ладони.