И снова Змиулан лучше меня знал, как поступить.

А требовалась простая вещь: повергнуть свой меч к босым ступням властелина. Конечно, еще проще, да и естественнее с позиций диалектического материализма, было отослать всю эту брагу к чертям собачьим. Но неведомыми силами мне была предписана вполне определенная роль в этом балагане. И, чтобы сохранить надежду до конца разобраться в происходящем, а потом и, бог даст, выкарабкаться отсюда в мое родное время и место – замызганный трамвай на исходе двадцатого века нашей эры – я, на пару со Змиуланом, должен был сыграть ее с блеском.

Меч-гузуаг со звоном полетел к ногам императора.

Луолруйгюнр снова прошелестел что-то невнятное.

– Юйрзеогр осеняет тебя своей милостью и предлагает службу. Он желает вверить тебе свое благополучие, пока боги не заберут его в небесные чертоги.

«Смотря какой положат оклад», – вертелось на шкодливом моем языке.

– Воля юйрзеогра – воля богов, – сказал Змиулан.

Мне протянули серый груботканый плащ, дабы я мог прикрыть наконец свой срам. Хороший шанс на собственной шкуре узнать побольше о власяницах религиозных фанатиков и, пожалуй, о терновых венцах – ибо плащ был снабжен капюшоном…

Увязывая вокруг талии веревку, заменявшую пояс, краем глаза я уловил неприметное движение рук ближайшего к императору черного латника.

Гузуаг сам прыгнул ко мне в руки!

Ко мне – или к Змиулану?..

– Остановись, – впервые различил я голос Луолруйгюнра. Голос как голос, чуть хрипловатый. Не привычный к натужному ору. Уверенный, что при любых обстоятельствах он будет услышан. – Мой брат Элмайенруд пошутил.

«И шуточки у вас дурацкие, – подумал я, опуская занесенный над головой присевшего латника меч. – Юморист хренов! Еще чуть-чуть, и у императора стало бы две половинки одного брата… А на шутку-то все это походило очень слабо. Что он хотел – секануть меня, пырнуть Луола или яйца почесать?.. Но мне ли судить о здешних приколах?»

Стоп, стоп. А ведь это была не мокрица. Это был человек. Может, и не образец добродетели, и даже наверняка порядочная сволочь, ломброзовский тип, и сам по себе душегуб, каких поискать. Но я… я, кажется, только что едва не зарубил его.

Змиулан, сучий потрох, стоя в сторонке, вовсю надо мной потешался.

– Назови свое имя, – сказал император. – Я хочу знать, как обращаться к верному псу.

Я стиснул зубы. Наверное, нужно было стерпеть. Проглотить как должное. И в самом деле: теперь он хозяин. Если ему приятнее считать меня сторожевой собакой – пусть. Только бы кормил вовремя и не пинал по пустякам…

– Меня зовут Змиулан, – сказал я. – И я никому не пес. Ни живому ни мертвому. Ни в одном из подлунных миров.

… и вот душа моя запродана дьяволу. Как и предупреждали знающие люди, процедура оказалась приятной, а результат – впечатляющим. «Предался я духу, посланному мне, именующемуся Мефостофилем, слуге адского князя в странах востока, и избрал его, чтобы он меня к такому делу приготовил и научил». История о докторе Иоганне Фаусте, знаменитом чародее и чернокнижнике. Напечатано во Франкфурте-на-Майне Иоганном Шписом в 1587 году. Ничего нового с тех пор на сей счет в мире не выдумано.

Сходства между врагом рода человеческого и моим хлебосольным хозяином столько же, как между мною и папой Римским. Кто сказал, что искуситель должен быть сумрачен, хром и рогат?! Да, Ратмир огромен, громогласен и велеречив. Рога отсутствуют. Не то что хромоты – вообще никаких физических изъянов. Любит посмеяться, особенно надо мной и моими предрассудками. Зато ни разу не довелось мне увидеть его в сильном раздражении, наипаче в гневе. Полагаю, зрелище не для впечатлительных натур.