В прошлое воскресенье я рассказывала, как к нам в школу приехали работники телевидения, как они брали интервью у нашей классной и как Женька Белов чуть не разбил камеру, пытаясь «попасть в телик».

– Да, в прошлый раз было о чем поведать, – согласилась я. – Но сегодня я скромно посижу в уголке.

– А ты бы сочинила что-нибудь, – шутливо предложил папа.

– Нет, сочинять – это дар. К тому же жизнь иногда такое сочиняет, что и добавлять не надо.

Чего только не бывает.

– Санька, а ты расскажи про своего поклонника, – попросила бабуля и хитро подмигнула родителям.

Начинается!

– Что я могу про него рассказать, если я даже не знаю, как его зовут, – недовольно ответила я. Упоминанием о тайном воздыхателе домашние дразнят меня регулярно.

– Саш, ну неужели тебе не интересно, что это за мальчик? – спросила мама.

– Ммм… Интересно, – призналась я, подумав.

– Вот и узнай! – хором воскликнули мама и бабушка.

– Каким образом?

– Все просто, Санька, – усмехнулся папа (сейчас предложит что-нибудь убийственное). – Твои милые родительницы хотят, чтобы ты помогала учителям проверять тетрадки. Пару раз проверишь – и определить обладателя красивого почерка для тебя не проблема.

– Точно! – со смехом подтвердили мои дамы.

– Ну вас! – поморщилась я. – Сличать почерки – гадость.

– Да шучу я Саня, – сказал папа. – Просто, пока ты не установишь личность своего обожателя, кое-кто в нашей семье не успокоится.

– Нет уж, – гордо заявила я, – пусть раскалывается сам!

– Правильно, Сашуля, – одобрила бабушка и торжественно подняла чашку с чаем. – За тебя!

Мы дружно чокнулись чашками. Не удивляйтесь: в нашей семье еще не такое бывает.

 *      *      *

Понедельник – день веселый. Иногда даже слишком веселый. На следующих домашних посиделках мне будет что вспомнить.

Поначалу школьный день проходил хорошо. Вернее, не то чтобы хорошо… В общем, обычно все шло, вот как. Два последних урока – алгебра.

Алгебру и геометрию у нас в классе мало кто любит по причине учительницы. Алевтина Павловна – очень ответственный человек, но, к сожалению, большим разнообразием ее уроки не отличаются. Основной метод – метод крика. Нет, может, на кого-то и действует. Но лично у меня после пары-тройки первобытных воплей в голове становится пусто, как мамином кошельке после распродажи. Образно говоря, все знания разлетаются пеплом по ветру. Поэтому я не люблю решать задачи у доски: вроде и не совсем уж дурочка, а превращаюсь в тупое каменное изваяние, совершенно не способное соображать.

Странности начались еще на перемене. Некоторые ребята почему-то начали чихать. Машуня Шанина вошла в класс с красными глазами.

– Что с тобой? – встревожилась я.

– Не знаю, Дань, что-то глаза заслезились, – ответила Маша и полезла в сумку за платком.

Тут и я почувствовала, как в носу защекотало. И Анжелка с Женькой прекратили спорить и начали тереть глаза.

Одной Алевтине Павловне хоть бы что!

Прозвенел звонок на урок. Математичка вызвала Ренату, и та старательно пыхтела у доски, изображая (весьма фальшиво), что она, конечно, решила домашнюю задачу.

Алевтина Павловна медленно зверела. И тут – бац! – началось.

Приоткрылась дверь, в проеме обнаружилось лицо завучихи, и она (завуч) любезным, но несколько обеспокоенным голосом позвала математичку.

– Что еще? – сердито спросила Алевтина Павловна, подходя к двери. – Вы уж извините, Ольга Иванна, но я очень занята.

Завучиха утянула Алевтину Павловну за дверь (вздох облегчения), закрыла ее (проблеск надежды на лице Ренаты), и они стали о чем-то громко спорить. Класс заволновался.

– Что-то случилось, – убежденно сказала я.