Олег Иванович уважительно закачал головой.

– Значит, мы почти коллеги, так как мой отец служил в милиции. Давно когда-то… Еще в прошлом веке.

– Действительно, интересное совпадение. Но все-таки, – тон Анны вновь стал деловым, – что вас смущает еще?

– Он ни разу не был в возбужденном состоянии. Это странно, но такие случаи, пусть их и не много, встречались в практике международной психиатрии. И вот что главное. По моему мнению, это все же не шизофрения. Не совсем она, точнее выражаясь. Тут налицо, особенно если учесть обстоятельства его обнаружения, психологическое расстройство, при котором человек, пытаясь избежать душевной боли, уходит в самого себя. При этом внешне тело ни на что не реагирует.

– Ого! Значит, возможно, случилось нечто страшное, и чтобы не думать и не вспоминать об этом, он ушел в транс?

– Если по-простому, то да.

– А можно его оттуда извлечь? Ну, хоть ненадолго?

Олег Иванович пытливо посмотрел на Анну, затем вздохнул, не выдержав ее острого, цепкого взгляда.

– Можно, конечно. Медикаментозно. Но я бы не советовал этого делать.

– Почему?

– Если я ошибаюсь и мы имеем дело только лишь с кататонической шизофренией, мы выведем его из одного состояния – ступора – и сразу бросим как в омут с головой в другое – возбуждение. Возможно неадекватно-агрессивное поведение. Но это, если я ошибаюсь. В этом случае мы просто скорректируем выбранное лечение.

– А если не ошибаетесь? Что тогда? – Анна внимательно слушала Олега Ивановича, но смотрела на лежащего мужчину, словно прикидывая, какой из вариантов их случай.

– А если не ошибаюсь, то мужчина может умереть. Воспоминания и реальность, разом нахлынувшие на такого пациента, запросто могут лишить его жизни.

Анна понимающе закивала. Она, словно бы не в силах сдержать порыва, погладила мужчину по голове.

– Мне почему-то он знакомым кажется. Я где-то его видела, – задумчиво проговорила Анна.

– Вполне. Его лицо среднестатистическое, если так можно выразиться. На многих похожее.

– Значит, никто не справлялся о нем. Я правильно поняла?

– Совершенно верно! Удачи вам. Если что, я всегда тут!

Анна без слов поняла, что ее время истекло. Она попрощалась с Олегом Ивановичем и вышла в коридор.

Лестрейд нетерпеливо ждал ее у раскрытого окна и курил в форточку.

– Вот скажи мне, Анна, только честно! Ты зачем с манекена в дорогом магазине это платье сняла, да еще и туфли уродские натянула? Думала этого мозгоправа в себя влюбить?!

– Дурак вы, Леонид! – устало выдохнула Анна, оглядела себя с разных сторон, засмеялась. – Это что? Я все утро настолько нелепо выгляжу? И вы так долго лишали себя удовольствия мне это высказать?

– Ну… Как-то не до того было. С этими психами и их опекунами.

Анна засмеялась, прикрывая рот рукой. Она отобрала у Лестрейда сигарету, сделала две глубокие затяжки и выкинула ее в окно.

– Тут курить нельзя! Пойдемте уж, сыщик! Я домой, переоденусь – и в отдел.

– Распоясалась ты, Гаврилова!

Анна и недовольный прерванным перекуром Лестрейд пошли по коридору. Анна все так же держалась окон. А Лестрейд… Что же, его такими картинками не пронять. Поэтому он лишь устало любопытствовал, глядя в палаты, не проявляя никаких эмоций.

Не разуваясь, Анна устало опустилась на диван. Однокомнатная квартира-студия: просторный коридор, кухня-закуток с барной стойкой, отделяющей ее от остального пространства комнаты, зал с минимумом мебели в виде большого дивана посередине комнаты, журнального столика, огромного гардеробного шкафа, прижавшегося всей длиной к одной из стен, и стеллажа с книгами. Удобная берлога для одинокой девушки.