– Увлекаешься intermittent fasting? – спросил он, подливая в кофе соевое молоко из молочника и мешая бумажной трубочкой овощной смузи.

– Пробовала, – коротко ответила Женя. Перед ней стоял только зеленый чай.

– Шестнадцать на восемь? – Арабаджи окинул взглядом ее фигуру.

– Четырнадцать на десять.

По схеме модного нынче интервального голодания «14 на 10» нужно было всего лишь не есть после шести вечера – миллениалы внезапно открыли для себя советскую медицину и скоро дойдут до диетстолов. Женя усмехнулась. Айтишники стараются больше всех: хотят вечной жизни, продуктивности и чтоб их девушки любили. Но их увлечение здоровьем – вот парадокс – выглядит как обсессивно-компульсивное расстройство.

– Вы же знаете меня, правда? – спросил Арабаджи и широко улыбнулся.

Улыбался он странно: выворачивал обе губы наружу и растягивал их так, что можно было видеть абсолютно все зубы на обеих челюстях. Словно Пётр хотел похвастаться тем, что кариеса у него больше нет.

Женя и правда его знала: сказочная фамилия была на слуху. Ехидная однокурсница назвала его озабоченным садовым гномом за малый рост и увлечение девицами по вызову. Злобно пыхтевший однокурсник, подвыпивши, обозвал Арабаджи обмылком за то, что тот сидел на подсосе у администрации. Белогорская пресса воспевала благотворительность и инновации, а на деле благотворитель и инноватор через сеть своих контор распределял по нужным карманам бюджетные деньги. А инновационные идеи попросту воровал.

Впрочем, Женю это волновало мало. Свое мнение о нем она составить еще не успела, а с университетских времен его не помнила вообще.

– Давайте перейдем на «ты», – уклонилась она от прямого ответа.

– Я хочу объяснить свои потребности. Для тела у меня есть женщины, – Арабаджи искоса глянул на блондинку, – а для души нет. Поэтому я хочу нанять тебя…

Женя напряглась.

– Спешу уточнить, что я не женщина, а друг, – сказала она мягко, но уверенно, глядя Петру в глаза, – бесполый друг.

– Я понимаю, – виновато улыбнулся Арабаджи.

Ничего он не понимает, Женя видела это совершенно отчетливо.

– Для души необязательно заводить женщину, – закинула она удочку.

– С мужчинами еще сложней… – развел руками Арабаджи.

– Я имела в виду собаку, – пошутила Женя.

– У меня аллергия, – Пётр нахмурился.

Значит, чувство юмора придется попридержать. Раз все так серьезно.

Блондинку вконец утомила их болтовня. Он что-то чирикнула Петру на ухо, не торопясь встала и поплыла в сторону уборной. Все без исключения посетители городского кафе «Карман» проводили ее взглядами. Женя – тоже.

– Так и знал, что ты не будешь занимать moral high ground, – сказал Арабаджи, наблюдая за ней.

– Это было бы опрометчиво с моей стороны, – усмехнулась Женя. – Профессии-то у нас смежные.

– Я помню тебя, – вдруг сказал Пётр. – Ты с моего факультета, да? Тебя вроде отчислили за пьянку с физиком или что-то такое…

Женя рассмеялась. Арабаджи улыбнулся, виновато сложив брови домиком.

– Отчислили меня за неуспеваемость. Но с физиком были дела, да. Экспериментировали… С чистым спиртом и картошкой.

Петр взглянул на нее будто бы с благоговением, как отличник, которого хулиганка позвала в гости, когда родители уехали на дачу на все выходные. Женя могла поклясться, что он даже нервно сглотнул. Но беседа тем не менее затухла.

– Расскажи мне про то, чем ты занимаешься, – попросила Женя. – Не про работу, а для души, вернее, для тела. О том, о чем сейчас все говорят. Как это называется?

– Это называется биохакинг…

Арабаджи обрадовался новой теме и приготовился оседлать любимого конька. Не так давно он написал на тему насильственного улучшения своей биохимии несколько больших статей. Суть их была несложна: он сдавал анализы и по результатам закидывался разными добавками, часто – запрещенными, чтобы стать сверхчеловеком и дожить до ста шестидесяти. Арабаджи опубликовал их в «рыбных» местах в сети и отхватил такой жесткой критики, что потом несколько месяцев начинал свои посты в Инстаграме со слов: «Вы меня, конечно, ненавидите, но…» Тем не менее о нем говорили все, а он наверняка был не прочь оказаться в центре внимания.