– Тогда вы сами себя накажете, – отозвался Фрэнк. – Вернетесь в общество, во внешний мир.

Фрэнк осмотрел двор, чтобы наметить место для курятника. Холода, мол, не за горами, но цыплятам они не страшны, была бы солома и кто-то теплый, чтобы ночью грел, – это как всем нам.

Он проверил поленницу. Узнав, что целый корд[13] дров только привезли, сказал маме, что ее обманули: нет там корда.

– Я бы разобрался с ними, да, боюсь, шов разойдется, – посетовал он. – Уверен, зимой у вас очень уютно: за окном сугробы, а в доме печь растоплена.

Фрэнк прочистил фильтры в системе отопления, заменил масло в машине и предохранитель поворотника.

– Адель, когда в последний раз колеса местами меняли? – спросил он.

В ответ мама лишь глаза вытаращила.

– Раз занимаемся машиной, скажи, ты умеешь менять колеса? – Это Фрэнк уже у меня поинтересовался. – Ясно, что научиться лучше заранее. Представь, на заднем сиденье молодая особа, на которую нужно произвести впечатление. Ты же вот-вот за руль сядешь, да и вообще…

Фрэнк выстирал и выгладил белье, вымыл и натер воском полы, потом заглянул в кладовую, решая, что приготовить на обед. Суп.

– Приготовим «Кэмпбелл», – предложил он, – но чуток облагородим. Жаль, вы базилик не выращиваете. Ладно, может, весной посадите. На худой конец, есть сушеное орегано.

Потом мы вышли во двор, захватив мяч, купленный накануне в «Прайсмарте».

– Перво-наперво покажи, как ты держишь мяч, – велел Фрэнк.

Он наклонился, большая ладонь легла поверх моей.

– Неправильно держишь, отсюда твоя беда номер один. Бить по мячу сегодня не будем, – объявил он, показав, как надо держать мяч. – Шов еще слишком тянет.

В любом случае привыкнуть к новому положению рук мне совсем не мешало. Так же как и хорошо ощупать мяч, походить туда-сюда, легонько его подбрасывая.

– На ночь сунь перчатку под подушку, – порекомендовал Фрэнк. – Прочувствуй ее запах. Не представляешь, как это на игру заряжает!

Мы вернулись на кухню. Мама превратилась в жену покорителя Дикого Запада или героя вестерна – чинила Фрэнку штаны. Она бы и постирала их, но что тогда ему надеть? Пока она штопала, а потом замывала самые заметные пятна, Фрэнк сидел, обернувшись полотенцем.

– Адель, ты в курсе, что закусываешь губу, когда шьешь? – спросил он. – Тебе говорили об этом?

В тот день Фрэнк отметил не только закушенную губу. Он восторгался маминой шеей, пальцами – «у тебя прелестные ручки; жаль, украшений не носишь!» – даже шрамом на ее колене, которого я прежде не замечал.

– Милая, откуда он у тебя? – поинтересовался он таким тоном, будто подобная фамильярность была в порядке вещей.

Конец ознакомительного фрагмента.