Боль молнией промчалась от головы к позвоночнику. Я вскрикнул:

–Ау! Больно!

–Извини, я не хотела.

–Ничего, всё нормально. Так ты остаёшься здесь? Надолго?

–Как только твоя семья вернётся, меня здесь не будет. Я могу спать в машине, если ты против моего присутствия.

Ты водишь машину? Сколько же тебе лет?

–С чего ты взяла, что я против твоего присутствия?

Я спиной почувствовал, как девушка улыбнулась.

–Я прижгу рану, потерпи.

На этот раз я был готов к боли, и к тому же я почувствовал легкий ветерок на затылке – она подула на рану.

–Спасибо, – сказал я, – ты и вправду спасла меня.

Она усмехнулась.

–Голова не кружится? Не тошнит?

Я повернулся к ней.

–Нет.

–Жить будешь. А кто тебя так?

–Полотенце. Я поскользнулся в ванной, – пришлось пояснить мне, так как её лицо вытянулось от непонимания, – потянулся за полотенцем и упал на кафель.

–Больно?

–Теперь нет. Я улыбнулся, потому что действительно почувствовал себя лучше.

–Ты не обижаешься из-за того, что я сказала про брата? Мне немного стыдно.

–Нет. Забудь.

Молчание, наступившее за этими словами, не было не ловким, по крайней мере для меня. Я вспомнил своё отражение в запотевшем зеркале этим утром, я вспомнил свои непослушные волосы, далёкие грустные глаза, с мешками под ними, острые скулы, смех, голос – я вспомнил Кристиана…

И мне стало легче. Впервые за долгое время, я почувствовал, что могу отпустить это. Давно никто не говорил со мной о брате прямо и без прикрас. Гора наконец рухнула с плеч.

–Как тебя говоришь, зовут?

–Тея. А ты – Натан? Так?

–Так.

–Есть хочешь?

–Хочу.

Только я это сказал, в животе жутко заурчало.

–Я что-нибудь приготовлю. Ты лучше побудь здесь, и постарайся не упасть в обморок.

Мне уже начинает это нравиться. Если родители позаботились о том, что я не умру от голода – таким образом, я вовсе на них не в обиде. Галатея хозяйничает у меня на кухне, а я сижу и наслаждаюсь этим новым чувством.

Но наслаждался я не долго.

В моей голове не кстати возник вопрос: Почему сегодня?

В году триста шестьдесят пять дней, и именно сегодня моя семья покинула меня без предупреждения, именно сегодня они отправили за мной присматривать Тею, именно в этот день я понял, что беспомощен и одинок. Почему ты выбрал семнадцатое августа? Что такого особенного в этом дне? Я должен понять.

За последний час мы обмолвились парой фраз типа:

«-Где дуршлаг?

–В шкафчике, справа над мойкой» и тому подобное.

С кухни уже начал доноситься манящий запах еды, и я попробовал встать с дивана. Мне удалось подняться на ноги, но когда я сделал шаг, моя голова закружилась так, что мне пришлось ухватиться за что-то. Точнее за кого-то. Это была Тея. Она схватила меня за руку и молча усадила назад на диван.

–Я принесу. Садись.

Она выскользнула из комнаты так быстро, что мне не удалось её поблагодарить.

Я бездумно уставился на кровавое пятно. Вскоре, на столике передо мной, материализовалась тарелка. Макароны и соус с фаршем. Не с мясом, а с фаршем. Мясом эту соевую мешанину называть нельзя.

Поднеся вилку к лицу я подул на неё и проглотил макарошку. Не поверив, я съел ещё одну и ещё. В итоге, проглотил, почти не жуя, всё содержимое тарелки. Вкусно! Это точно не рай?

Она ещё не закончила трапезу и увлеченно возила макарониной по остаткам соуса на тарелке, не замечая меня. Я воспользовался шансом и осмотрел новую знакомую.

Её голубые глаза были сосредоточены, русые, с оттенком бронзы волосы, она убрала в хвост. В белом платье в цветочек, её действительно можно принять за ангела.

Тея подняла на меня глаза.

–Чай будешь?

–Да, спасибо. Ты очень вкусно готовишь!

Молодец! Ты сделал это. Так держать! Она улыбнулась.