– Видала? – спросила она, тыкая пальцем в окно. – Явились не запылились.

– Это кто приехал? – прошептала я, изнывая от любопытства.

– Да магики это. Уже неделю кажинный день ездят в горы и кого-то там будят. Далась им эта магия! Жили мы без нее двести лет – и еще столько же проживем! Тебя как, кстати, звать? – спросила барышня.

– Александра. Можно Саша или Алекс, – представилась, скромно предоставляя ей сделать выбор самой.

– Ишь ты! – восхитилась девушка. – Красивое имя. В наших краях такого и не услышишь. А я – Милка.

– Очень приятно, – промямлила я.

– Да ладно, – застеснялась служанка, заливаясь краской. – Ты такая несчастная, что мне так и хочется чтой-то для тя сделать! Можа, тебе тогда полегчает?

– Спасибо, – обрадовалась я. Осторожно спросила: – А ты не можешь мне зеркало принести?

– Конечно! – расщедрилась Милка. – Через месяц принесу. Как раз ужо можна глядеться будет.

– Все так плохо? – На глаза навернулись непрошеные слезы.

– Ну-у… – замялась та.

Так, мне все ясно и без зеркала. Да уж, можно прямо признаться – цвету я сейчас знатно! Синяки по всему телу. Царапины в ассортименте. Все, что можно, – отбито; что нельзя – отморожено; а что совсем нельзя – утоплено.

Не зря, не зря все окружающие, имевшие радость меня лицезреть, настойчиво интересовались у доктора – выживу ли я. Кстати, надо отдать должное доктору – тот оптимист. И профессионал. Хотя… наверняка столько трупов в своей жизни навидался, что еще один в моем лице ему просто за счастье пощупать – ведь в отличие от холодных мертвецов я пока еще труп с подогревом.

Мне стало так жалко себя, Милку, няню, доктора, зверюшек, стремившихся к простому человеческому теплу, и еще многих-многих аборигенов, которым только предстоит меня увидеть… Одинокая слеза поползла по щеке.

Я шмыгнула носом и подвинулась к неожиданной подруге. Милка тоже всхлипнула, обняла меня, и через секунду мы рыдали в два ручья – она на моем костлявом плече, а я на ее широкой груди.

– Че ревешь-то? – протрубила девушка, сморкаясь в угол моей простыни. – Можа, есть хошь?

– Сейчас? – Слезы от удивления сразу высохли. Зато задавила жаба – кого завтра по головке погладят за испачканное постельное белье?! И не отвертеться, что столько из себя не выжмешь! Нужно хоть как-то компенсировать…

Я вытерла лицо рукавом рубашки и задумалась. Думалось быстро.

– Хочу!

– Бедненькая, голодненькая, холодненькая… – продолжала оплакивать мою худобу Милка.

– Последнее лишнее, – шмыгнула я еще раз, давя на жалость.

– Сейчас принесу, – сориентировалась девушка. – Я быстро.

– И одежду захвати, пожалуйста. Зеркало не забудь! – крикнула я вдогонку исчезающей за дверью девушке. Она ушла, а я задумалась о своей незавидной участи.

Миловидная шатенка среднего роста, с пухлыми губами и россыпью веснушек на носу – такой я была раньше.

Ладно, давайте скажем честно – пусть особой красотой я никогда не отличалась, но всегда умела себя показать с выгодной стороны. Подтянутая фигурка, длинные стройные ноги. Вполне симпатичная мордашка. Необычный резкий контраст между темно-каштановыми волосами и ярким изумрудным цветом глаз с типично кошачьим разрезом, который я умело подчеркивала макияжем…

Вот только сейчас привлекательность на скелете, обтянутом кожей и покрытом синяками, я буду долго у себя искать. С лупой и микроскопом. Вздохнула. И не факт, что найду когда-либо вообще.

Милка действительно быстро обернулась – не успела я как следует поразмыслить над своей судьбой, как моя новая подруга вломилась уже без стука. На плече у нее болтались несколько платьев, в правой руке были зажаты башмаки, а в левой – ломоть хлеба и кусочек испускающей умопомрачительный аромат домашней колбасы.