Шепоты дикого леса Уилла Рис

Печатается с разрешения автора при содействии литературных агентств The Knight Agency и Nova Littera SIA

Перевод с английского Александры Перелыгиной

Пролог

Апрель, 2009 год

Я была готова.

Я всегда была готова.

Перед звонком на перемену я открыла свой шкафчик и погладила дно висящего на крючке рюкзака с Чудо-женщиной. Его выпуклые бока, раздутые парой туго скатанных футболок, шорт и комплектов нижнего белья, придавали спокойствия. В другом шкафчике, дальше по коридору, находился ранец Сары, не менее тщательно заполненный всем необходимым.

Хотелось проверить и его – хотя утром, перед тем как покинуть дом приемных родителей, я уже это сделала.

На перемене всегда случалось что-то плохое. А теперь, когда защитить нужно было не только себя, дела пошли еще хуже. Хулиганы, казалось, чувствовали жертву, за которую не заступятся взрослые. Тех, кого любящие мама с папой не заслонят своим крылом в случае беды.

Я-то уже знала, как себя уберечь, поскольку, в отличие от Сары, находилась в системе всё время, что себя помнила. Убрав руку от рюкзака, я захлопнула дверцу шкафчика сильней, чем следовало. Звук удара разнесся по всему коридору – его не заглушили даже голоса учеников, спешивших потратить свободные полчаса. Я не поднимала глаз. Внутренне съежилась и с усилием разжала кулаки. Ладони прижались к прохладному помятому металлу, словно уговаривая его замолчать. Поздно. Я привлекла внимание. Казалось, в мою ссутулившуюся спину вперились взгляды сотен пар глаз.

Поэтому я сделала единственное, что оставалось.

Обернулась, выпрямилась и расправила плечи.

Вымахав под метр семьдесят, я была выше большинства одноклассников. Густая копна непослушных каштановых кудрей добавляла еще пяток сантиметров. Но, высокая или нет, для мира я все еще оставалась ребенком. Я древняя только внутри. Первую пару уставившихся на меня глаз я встретила решительно, всем своим видом спрашивая: «Ну и чего тебе надо?» Мальчик отвернулся. То же самое пришлось проделать еще неоднократно, пока вся толпа не прошла мимо.

Перемена – ежедневное испытание, которое я встречала с мрачной решимостью солдата, ступающего на поле боя. До появления Сары мне всегда удавалось найти какой-нибудь спокойный закуток, да и мало кто хотел задирать такую дылду. Конечно, не обходилось без сплетен. От скуки дети выдумывают всякие бредни. Однако и учителя обсуждали меня между собой, и некоторые из их рассказов кочевали из школы в школу.

Я не сразу научилась избегать ненужного внимания.

Система не любит, когда кто-то показывает бойцовский характер. Чтобы понять это, у меня ушло одиннадцать лет. Я держала в наших рюкзаках набор вещей первой необходимости, потому что наилучший выход из любой ситуации – это побег. Не давать сдачи, а отступать – таков план. Соцработникам это нравилось. Беглецам отводилось больше сеансов с психологами. Им открывалось больше мест для распределения. Им выражали сочувствие глубоко тронутые дяди и тети, которые «просто делали свою работу».

Если не участвуешь в потасовках, твоя судьба складывается куда лучше.

Сара Росс пока не разобралась во всех этих хитростях. Она была годом старше, но неопытна, несмотря на то, через что ей довелось пройти. В зону действия органов опеки города Ричмонд Сара попала издалека. Говорила она нараспев и понятия не имела ни о хулиганах, ни о городском укладе жизни. Настолько миниатюрная и такая уязвимая, что от одной мысли об этом у меня опять сжимались кулаки.

До нее у меня ни с кем не получалось крепкой дружбы. Настоящая фамилия Сары известна только мне, а для всех остальных она была Смит – так же, как и я.

Еще три месяца назад меня называли Джейн Смит. Девочка без настоящего имени. Без настоящей семьи. Без надежды, что кто-нибудь решится удочерить ребенка с пометками о вспышках агрессии в личном деле. Однако вновь обретенную лучшую подругу не беспокоило, что я родилась бойцом в несправедливом мире, который заставлял пускать в ход кулаки и одновременно не упускал возможности наказать за это. Допускаю, что не только не беспокоило, но даже немного нравилось. Моя кипучая ярость была полной противоположностью ее ледяной тоске. Дружба наша возникла мгновенно и развивалась стремительно. Мы на мизинцах поклялись друг другу в нерушимых сестринских узах в полночь, при свете лампы с супергероями.

А уже со следующего дня Сара стала называть меня Мэл. Я не возражала: это имя почему-то казалось ближе, чем вроде бы уже привычное Джейн.

«Сара не может слезть с турника, у нее юбка задралась, а Джейсон это фотографирует и постит в сеть!» – услышала я, стоило только выйти на улицу и начать осматриваться. В голосе крикнувшей мне это девочки, Венди Соломон, звучало удовольствие, а не расстройство. Будто бы перемена куда интересней, если сопровождается издевательствами и приставаниями.

Большинство учеников побросали свои дела и окружили турник, где самый крупный из них – даже крупнее меня – подкараулил Сару.

Она отличалась спокойным нравом и к тому же давно переросла игры на детской площадке, но когда высоко в небе светило солнце, а горки и лазалки оказывались так близко, никогда не могла удержаться. Природа притягивала ее, будто каждая травинка на лужайке была настоящим чудом. Сара совершенно не обращала внимания на шум загруженной трассы или на шлейф загрязненного воздуха. Да и на хулиганов, которых привлекали ее покатые плечи и бездонные глаза.

Я не мешкала ни секунды. Даже не подумала уйти в другой конец двора и переждать все это на пустой скамейке. Нельзя доверять судьбу Сары кучке учителей, собравшихся у баскетбольной площадки, потонувшая в зарослях ограда которой давала им укрытие для курения. Не остановило меня и то, что вмешательство, скорее всего, обернется очередной неприятной строкой в личном деле.

Однако я не кинулась к турнику очертя голову. Двигалась по площадке так осторожно, как только могла. Никто не обратил на меня внимания. Одно дело – слухи, другое – личный опыт. А здесь я раньше не ввязывалась в заварушки на перемене. Наоборот, старательно избегала задир и изображала невозмутимость.

Только Сара знала правду. И сейчас только она наблюдала за моим приближением к турнику.

Несложно представить, как все случилось. Стоял теплый погожий весенний день. Бабочки порхали над одуванчиками, до которых у озеленителей не дошли руки – видимо, для выведения сорняков им платили недостаточно. Пока я еле волочила ноги к выходу из здания школы, Сара с энтузиазмом выбежала во двор. Она вскарабкалась на самый верх лесенки, чтобы приблизиться к белым пушистым облакам, которые так ей нравились.

А по ее следу шел Джейсон Мьюз.

Надо было сразу догнать подругу. Надо было успеть туда раньше и встать на страже у турника, чтобы защитить ее от извращенцев.

Я подошла достаточно близко, и мне стали видны зардевшиеся щеки и заплаканные глаза Сары. Видны побелевшие костяшки пальцев, вцепившихся в ржавые металлические прутья, видны дорожки от слез на лице. И тут тугой раскаленный узел ярости, который постоянно обволакивал внутренности, сдавливая легкие и сковывая движения, разорвался. Я была свободна.

И побежала.

Бросившись на Джейсона всем корпусом, я выплеснула силу и ярость, скопившиеся за десять тысяч раз, когда хотелось, но не было возможности его проучить. Он потерял равновесие, выпустив сотовый из рук. Телефон приземлился на мульчу [1] у основания лесенки, и моя нога дважды надавила на экран, пока Джейсон восстанавливал дыхание.

– Мэл. – Голос Сары дрожал, но в нем прозвучали надежда и облегчение.

Нужно было предупредить ее, что добром это не кончится. Система не жаловала героев. Жертвы – другое дело: они тише, с ними проще сладить. Но, прежде чем я успела облечь эту непростую мораль в слова, Джейсон лягнул меня своей длинной ногой. Я свалилась на покрытие, из-под тонкого слоя которого местами проступал плотно утрамбованный грунт.

Мой подбородок угодил как раз по такой проплешине, и от боли аж искры из глаз посыпались. Во рту появился неприятный привкус металла, и я постаралась побыстрее проглотить кровь. Всегда ненавидела этот вкус. Потому что обычно за ним следовали вещи похуже.

– Что? Думаешь, тебе одной можно смотреть на розовые кружева этой деревенщины, а, Браслетница? – спросил Джейсон.

Я никогда не числилась среди малолетних преступников, и никаких мер пресечения вроде электронного браслета мне не назначали, но прозвище родилось благодаря слухам, опровергать которые было бы глупо. Возможно, в глубине души я полагала, что рано или поздно они станут реальностью. Избегать внимания так тяжело.

Поперхнувшись, я сплюнула покрасневшую слюну. Дети вокруг зашумели. Кто-то подначивал Джейсона пнуть меня снова. Почему-то эти выкрики были больнее, чем падение. Другие предупреждали, что сюда идут учителя. Не слушать никого. Не замечать боли. Я зачерпнула две пригоршни мульчи и приподнялась на колени.

– Сиди, где сидишь, Браслетница, – пригрозил мне Джейсон, а затем отвернулся перешучиваться с друзьями в полной уверенности, что я послушаюсь.

Мы с Сарой всего лишь приемыши. Заступиться за нас некому.

Разумнее всего было бы отступить. «Ой, я упала, просто случайность». Нет причин для вмешательства учителя. До этого я лишь толкнула мальчика намного крупнее себя. Ну, наступила на телефон. Подумаешь. На противнике-то крови не было. И синяков тоже. То, что из нас двоих кровь пошла у меня, могло сыграть мне на пользу. Только вот этому переростку еще мало досталось. Моя решимость усилилась, когда я заметила, что он все еще поглядывает Саре под юбку.

Вперед