Ева прищурилась, посмотрела на меня, потом наклонила голову, как это делают собаки, когда им что-то непонятно, а потом вдруг залилась веселым женским смехом. Опять же электронным. И я, пока слушал, как она хохочет, снова подумал: «Не верю! Хреновая из тебя, Ева, актриска!» Поняла, что анекдот, и в конце стала выражать правильную эмоцию. «Программа у неё такая, и точка, – решил я. – Нечего ей человеческие черты придумывать».

Но за вкуснейший обед поблагодарил, конечно. Почти тридцать лет пельменей не кушал! Примерно год до отлёта и 25 годков во время гиперсна. Аж скулы свело, когда тщательно прожевывал их вкуснейшество. Потом даже бульон выпил, хотя в общем-то простая вода. Но ведь кто-то умудрился из готовивших это путешествие положить суповую приправу! Памятник бы поставить этому милому человеку.

После вкусного обеда, по закону Архимеда, надо поспать. Чем и решил я заняться, наказав Еве отслеживать обстановку с DRK-1818. Хотя понимал, что там ничего не изменится. Но уж лучше пусть приказ выполняет, чем лезет ко мне со своими дурацкими разговорами, когда так сильно тянет в койку.

Улегся, но совсем забыл, что наполненный желудок не лучший стимул для хорошего сна. Принялся возиться с боку на бок и вспоминать.

15. Глава 15

На следующий день, ровно в 9.00 после того, как я по методу инструктора сержанта Стружкина благополучно удрал от своего потенциального мордобойца, снова пришел в здание ООН. Нас, кандидатов в космический флот Объединенных Наций, осталось десять человек. В том числе и хамоватый бугай, по-прежнему сверкающий на меня злобными глазами. Только увидев его сегодня, я понял, откуда в нем столько силы и напора: на парне сидела, как влитая, форма военного лётчика США. Причем звание его было даже выше моего – майор. Если учесть, что в американской армии такое дают много реже, чем в российской, по нашим меркам он уже полковник.

Вот как таких Обломовых в летчики берут, интересно? Он, по идее, вообще не должен в кабине боевого истребителя умещаться, с такой-то ряшкой! Плечи вон какие огромные! Да ему бы авиационным техником работать, шасси менять и болты крутить, а он, понимаешь, в космический флот собрался. «У, оглобля! – подумал я. – Ничего. Против лома нет приёма. Если нет другого лома. А меня инструктор Стружкин готовил хорошо, я кое-чему научился».

О том, как проходило дальнейшее собеседование, говорить не буду. Во-первых, потому что меня попросили никому не рассказывать. Видимо, это из-за участников комиссии, среди которых оказались люди, занимающие разные секретные должности. Во-вторых, поскольку и повествовать не о чем особо. Спрашивали нечто вроде «Зачем вы хотите стать астронавтом?», «Готовы ли пожертвовать собой ради блага человечества и отказаться от возможности снова увидеть близких?» и тому подобное.

Мне, как человеку самостоятельному, в общем, отвечать было просто. Родители меня благословили на свободную жизнь и примут любого, а на личном фронте у меня ничего особенного до сих пор не случалось. Не успел обзавестись постоянной подружкой. Были разные, но ничего серьезного. Как говорится, секс не повод для знакомства. В общем, вольный ветер, перекати-поле.

Я вышел из кабинета, где нас опрашивали, уселся в кресло. Тот бугай уже не смотрел в мою сторону, поскольку его вызвали сразу после. Да и он, видимо, взял себя в руки, перестав рваться в бой. Всё-таки можно и вылететь из числа кандидатов, если даже затеять тут словесную перепалку, не говоря уж о драке.

Потом он вышел, а после того, как последний прошел испытание, нас вызвали всех в небольшой конференц-зал неподалеку и объявили своё решение. Я слушал, как и остальные, с замиранием сердца и затаив дыхание. Когда назвали мои имя и фамилию, ощутил, как счастье наполняет меня до краев. Думал, что смогу подпрыгнуть и полететь. Вместе со мной выбирали ещё двоих человек для зачисления в космический флот. Имен и фамилий их я не знал. Но догадался по лицам, кто это. А вот бугай стал чернее осенней тучи. Его, кажется, прокатили. И мне бы теперь злорадно усмехнуться, но парня стало жалко. Может, он и достоин? Увы, не его день.