– Мам, папа умер десять лет назад. С чего такие странные выводы?

– Он сегодня, – Лена кивнула на внука. – Назвал меня Ленусиком. Ленусиком!! Меня, кроме Миши, никто так не называл, при Роме тем более. А в прошлый раз он сказал, что скучает по Тоше. По нашей старой собаке, которую он в жизни не видел.

– И что? Мы так назвали игрушечного пса. Он его, наверное, имел в виду.

– Нет! В том-то и дело, я ему игрушку подаю, говорю, что вот же он. А Ромка отвечает – это не тот Тоша, что он скучает по другому, по настоящему.

– Ой, мам, не выдумывай, – отмахнулась Юля.

И Лена отстала, про третий странный случай рассказывать не стала, все равно не верит дочь.

Однако в следующие выходные, когда пришла посидеть с внуком, она принесла с собой старый семейный фотоальбом. Когда дети ушли, Лена усадила Ромку на колени и начала показывать ему фотографии.

– Знаешь, кто это? – допытывалась она у ребенка.

– Дядя, – простодушно отвечал тот.

Лена уже было выдохнула и хотела закрыть альбом, как вдруг Рома вцепился в потертую временем страничку.

– Дача, – он тыкнул пальцем в семейный снимок на фоне их старой дачи.

– Да, дача.

– Нам туда надо.

– Да как же? Мы же продали ее, Ромочка.

– Очень надо, Ленусик, – мальчик развернулся всем корпусом к бабушке, взял ее лицо в свои ладошки и продолжил. – Ты же у меня умная, придумай что-нибудь.

– Миша? – пролепетала женщина.

Но Ромка уже отвернулся, соскользнул на пол и отправился в путешествие по квартире.

Думать, под каким предлогом попасть на свою старую дачу, Лене пришлось не долго. Помогла Юля. Позвонила однажды и сказала:

– Мам, представляешь, нашу дачу старую на продажу выставили. Вика с Димой себе участок ищут под стройку, увидели объявление. А Вика же со мной там часто бывала, узнала по фото. Им, конечно, не подходит, так… повспоминали с ней школьные годы, помнишь, как мы…

Убедить дочь съездить на дачу было не просто, но все же Лена ее уговорила.

– Мам, все равно денег нет. Зачем?

– Просто посмотрим. Ну, пожа-а-алуйста. Мне очень надо. Хочу вспомнить, – умоляла она, скрывая истинную цель.

Юля сдалась, взяла семейную машину, маму, Ромку и повезла их «смотреть» свою бывшую дачу.

– Ностальгия? – спросили хозяева, конечно же, узнав Елену Дмитриевну.

– Да, немного. Дочь вот семьей обзавелась, думаем дачку прикупить, а тут вы. Все же свое, когда-то родное. Муж сам строил, царствие ему небесное. После смерти его пришлось продать, а сейчас… внук вот. Мы пройдемся? Осмотримся?

Лена оставила дочь с хозяевами, а сама взяла Ромку за ручку и повела в домик.

– Смотри, Рома, это дача.

– Дача, – повторил мальчишка рассеяно.

Дачка была простенькая: участок в двадцать соток, домик щитовой с кирпичной печью в центре комнаты, веранда с деревянными еще рамами, скрипучий пол из крашенных досок. Новые хозяева оставили все, как было. За почти десять лет ничего не изменилось. Даже люстра самодельная из морских ракушек все та же. Лена с мужем эти ракушки с Черного моря привезли, ездили когда-то в санаторий.

Ромка зацепился взглядом за пыльные ракушки. Долго смотрел, внимательно. Потом так же внимательно обвел взглядом комнату, вдруг выскользнул из бабушкиных рук и за печку.

– Рома! – только и успела охнуть Елена Дмитриевна.

Кинулась за ним, а он уже кирпичик снизу подцепил и вытащил. Кирпич оказался не целый – половинчатый.

Лена присела рядом:

– Что там такое? – спрашивает.

– Твое, – заулыбался Рома и отодвинулся.

Лена протянула руку в отверстие, нащупала и вытянула свернутые в трубочку и обмотанные целлофаном бумаги.

Развернула их уже в машине. Оказалось, что это старые акции: Аэрофлот, Газпром, Сбербанк. Много разных акций.