– Вор! – с презрением рычал Сирикоро. – Прокрался в мой дом, как паршивый лис, и нагадил, пока темно и никто не видит. В потёмках и собачий помет не пачкает.13

– Вон! – приказал Хаттори и движением брови указал на выход. Охранники поволокли айна прочь. Девушка бросилась за ними, но Хаттори подставил ногу, и она упала, воя от бессилия.

Торговцы покинули селенье. Простолюдины и айны долго смотрели им вслед.

Дорога до Тоёхары заняла шесть дней. Ещё десять длился кошмар супружеской жизни. Айнская дочь смирилась со своей участью. Не было никакого торжества, положенного по случаю свадьбы, никто из родственников мужа не пришёл познакомиться с ней.

Хаттори жил в собственном двухэтажном деревянном доме, окружённом садом. Дом казался девушке невероятно огромным. Кроме хозяина, здесь жила прислуга, которую она поначалу приняла за родню, но быстро разобралась, что к чему. В прихожей стоял комод и зеркало в полный рост, пол покрывали новые циновки. На стене, оклеенной зеленоватыми обоями, висели черно-белые картинки, выполненные с необычайным мастерством. Айнка с любопытством их разглядывала: красивые дома с высокими загнутыми крышами, деревья и самого Хаттори с молодой женщиной под зонтиком. Прислуга объяснила, что это не рисунки, а фотографии, но Турешмат не поняла.

На втором этаже находилось несколько комнат. В спальне стояла европейская кровать с деревянными спинками. Турешмат возненавидела её. По утрам она украдкой рассматривала синяки, которых после каждой ночи становилось все больше, а Хаттори ни одной ночи не пропускал. Потом рассматривать перестала. Синяком больше, синяком меньше… Он даже имя у неё отнял, называл Кэи – Почтительная.

Однажды он заявился домой сильно выпивший.

– Ты как меня встречаешь? – с порога напустился он на Турешмат. – На колени!

Девушка послушно опустилась на колени.

– Лбом в землю! Вот так.

Хаттори водрузил ей на спину ногу в канадском зимнем ботинке. Подбоченившись, он полюбовался на себя в зеркало, поправил сбившийся галстук. Потом снял ногу и стал пихать ботинком айнке в лицо:

– Разувай!

Турешмат подняла глаза и спросила смиренно:

– Хаттори-сан, почему ты так плохо со мной обращаешься?

– Как заслужила, так и обращаюсь.

– Хаттори-сан, я стараюсь быть хорошей женой. Я стараюсь тебя любить.

– Стараешься любить? Неплохо сказано, – усмехнулся торговец. – Сроду не слыхал ничего подобного.

Турешмат сняла с царственной ноги ботинок и теперь стояла на коленях, прижимая мужнину обувку к груди.

– Разве я плохая жена? – спросила она в тоске.

– Жена? – переспросил Хаттори, весело расхохотался, схватил её за косу и потащил к стене с фотографиями.

– Вот моя жена! – ткнул он пальцем в фотографию женщины под зонтом. – А ты – ничто.

Турешмат вскрикнула от острой боли: Хаттори с силой потянул её за косу вверх. Ещё больнее было от сказанных слов.

– Не жена? Я тебе не жена? – переспросила айнка и сделала попытку вырваться. Хаттори отвесил ей пощёчину. Ботинок выпал из рук. Турешмат захлестнули обида и гнев.