Он снова выстрелил. Лошадь под ним утробно хрюкнула и поволокла айна, цеплявшегося за поводья. Хаттори стукнул прикладом по маячившей в темноте голове. Поводья освободились. Турешмат низко завыла сквозь кляп. Кто-то выстрелил. Короткий возглас – и один из напавших рухнул под пляшущие копыта. Айны отступили, растворившись в тёмной тайге. Японцы подхлестнули коней, вслед засвистели стрелы.

– Неприятностей огребут, поганцы, – выругался Хаттори.

Одна из лошадей споткнулась и осела, ездок еле успел выдернуть ногу из стремени. Убедившись, что она мертва, он сел на другого коня позади товарища. «Отравленные стрелы, – догадался торговец. – Они пользуются ядом суруку. Их счастье, что никого не убили».

Лошади уносили похитителей прочь.

Команда Хаттори расселилась на ночь по домам в рыбацкой деревне. Сам он занял лучшее жилище, выгнав хозяев на улицу. Во дворе оставил двоих охранников. В доме он вытащил изо рта Турешмат кляп, развязал руки и больно схватил за волосы.

– Значит, замуж за меня не хочешь? – угрожающе произнёс он.

Турешмат молчала, замерев от страха. Патриархальный уклад утара воспитал в ней подчинение мужчине, но не это парализовало её. Хаттори внешне напоминал ей Шиму – вероятно, только тем, что тоже был японцем, только старше. И гораздо опаснее.

– Раздевайся, – велел он.

– Я другому сосватана, – чуть слышно прошептала Турешмат.

Хаттори ударил её по лицу:

– Дважды повторять? Папаша вконец распустил тебя, паршивая девка!

Турешмат с силой втянула ноздрями воздух, преодолевая боль от пощёчины, и начала раздеваться.

– Быстрее! – приказал Хаттори.

Он взял её безжалостно и грубо, как животное. Турешмат задыхалась и скрипела зубами от невыносимой боли.

Когда японец уснул, она, дрожа, тихонько оделась и выскользнула наружу. Один из охранников сильным тычком в грудь впихнул её обратно:

– Куда торопишься? Мы, конечно, не против, но босс ещё разрешения не дал.

Турешмат забилась в угол.

Ранним утром пришёл отец. Хаттори велел впустить его. Сирикоро, вращая багровыми глазами, отыскал взглядом дочь. Турешмат метнулась к нему, но была отброшена рукой Хаттори.

– Я пришёл за дочерью, – сказал Сирикоро. – Я забираю её домой.

– Ты уверен? – ухмыльнулся торговец.

За спиной старейшины предупреждающе шевельнулись охранники.

– Так, как ты поступил, даже каторжане не поступали, – сказал айн, обдав торговца тяжёлой волной перегара. – Отдай то, что тебе не принадлежит.

– Она принадлежит мне. Если ты считаешь по-другому – попробуй, докажи.

Охранники громко захмыкали, чтобы гость не забыл об их присутствии.

– Мы могли бы договориться по-хорошему, – продолжал Хаттори. – Я отдал бы тебе все ружья, которые сюда привез. Мы бы вели бизнес по-родственному. Теперь мне придётся договариваться с другими промысловиками. Кстати, люди из твоего утара преследовали нас и убили лошадь. Ты должен мне за лошадь, Сирикоро.

Старейшина повторил:

– Я забираю дочь.

За спиной Хаттори стояла перепуганная Турешмат. Сирикоро шагнул вперёд с намерением отодвинуть торговца, но охранники схватили вождя за локти.

– Отец! – вскрикнула Турешмат.

Айн вырвался. Его предки были храбрыми, искусными воинами и в открытом бою часто били японцев. Он повалил Хаттори на пол, и тот внезапно увидел прямо перед собой страшную чёрную бороду, злобный оскал и совершенно безумные глаза. Мелькнул айнский охотничий нож. Один из охранников выбил нож ногой. Охранники вдвоём принялись стаскивать айна с торговца. Турешмат с причитаниями полезла в самую гущу, но её отшвырнули. Хаттори, по-змеиному извиваясь, выполз из-под свары, поднялся на ноги и брезгливо отряхнулся. Охранники тем временем вязали айну руки.