Заметив Агидель, старушка улыбнулась. По ее подбородку и щекам тут же забегали глубокие морщины.

– Присаживайся, дочка, я тебе чаю налью. С ромашкой, будешь такой? – с заботой промолвила старушка.

Агидель кивнула и осторожно, будто чего-то боясь, присела за стол, накрытый тканевой скатертью. На столе помимо чашек стояла крынка, прикрытая белой салфеткой, и лежало несколько засушенных ломтей белого хлеба, которые вероятно либо старушка, либо Злата макали в молоко. Живот Агидель заурчал, напомнив о голоде.

Девушка не знала, как начать разговор. Она трудно сходилась с людьми, была плохим собеседником и не умела шутить. Даже со своей лучшей подругой Диной Агидель была немногословна, предпочитая больше слушать, нежели говорить.

Старушка налила в чашку кипяток и добавила бледно-желтую заварку. Теплый пар медленно заструился вверх, и до носа Агидель донесся запах ромашки. Девушка обхватила чашку обеими руками и сделала глоток, посмотрев в окно. Редкие вспышки молнии освещали двор. Агидель увидела, как, не в силах совладать с ветром, гнется к земле старенькая яблоня, ветви которой того и гляди сломаются. По стеклу и подоконнику барабанили крупные капли, заносимые ветром в приоткрытое окно, отчего на полу образовалась лужа.

– Как тебя зовут? – оборвав тишину, поинтересовалась старушка, присев напротив.

Только сейчас Агидель наконец удалось рассмотреть незнакомку. Ее волосы были полностью белые, разве что за исключением нескольких каштановых прядей, которые не тронула седина, а зеленые, словно у кошки, глаза по-доброму смотрели на Агидель. На лице у старушки было несколько старческих пигментных пятен, которые обсыпали щеки и нос подобно веснушкам.

– Агидель, – тихо ответила девушка, сделав из чашки глоток. Агидель не любила ромашковый чай, но стеснялась признаться в этом старушке.

– А меня Тайна зовут, – произнесла бабушка Златы. Она потерла глаза и зевнула.

Монотонный шум дождя, мерцание одинокой свечи, духота, исходившая от печки, – все это навевало сон.

– Мне рассказала подруга… – осторожно начала Агидель, наконец решившись на откровенный разговор, – в ночь, когда вы переехали, в деревне видели существ с серой кожей… в общем, одна девушка предположила, что вы ведьма…

Тайна вскинула брови и ухмыльнулась.

– Правда, что ль? – громко вскрикнула старушка, стуча по столешнице пальцами. Она надела очки с большой круглой оправой и взяла с соседнего стула деревянные пяльцы с незаконченной вышивкой. – Я не ведьма, а обычная старушка. Однако я верю в нечистую силу… – пробормотала Тайна, не отрываясь от вышивки.

В окно ворвался ветер. Заколыхалась занавеска, а свеча заискрилась и зашипела, подобно обозленной змее.

– Вот как, – успокоилась Агидель. Чай начал остывать, и девушка поспешила его допить.

Нечисть была для Агидель чем-то нереально сказочным. Она не верила, что, к примеру, домовой или банник могут как ни в чем не бывало жить рядом с людьми. Однако выслушав Тайну и вспомнив рассказы Дины, Агидель призадумалась: «Вдруг нечисть и вправду существует?»

Прервав ее мысли, за печкой раздался какой-то звук. Агидель обернулась, увидев кота, усы и морда которого были вымазаны в сметане. Рыжий кот с необычными для животного глазами ловко запрыгнул на печку и принялся вальяжно умываться, задирая голову.

Агидель любила животных. Вот и сейчас девушка с улыбкой на лице позвала кота, но тот никак не отреагировал.

– Не зови его, это не кот, он не подойдет, – вдруг выдала старушка. Отложив вышивку, она спустила на нос очки и пристально посмотрела на «кота».

– Что вы имеете в виду? – спросила Агидель, подумав, что ослышалась. Нет, конечно, девушка могла не узнать какое-нибудь дикое животное, но точно не домашнего кота.