Из открытого настежь окна доносились женские голоса. Агидель тихонько встала на лавочку и краем глаза сквозь кружевную занавеску заглянула в окно, на котором остывала шарлотка. У кухонного стола, заваленного кастрюлями и тарелками, хлопотали две девушки. Одну из них Агидель видела впервые. С ее детского с виду лица не сходила улыбка. Голубые глаза сияли подобно глади воды, а задорные пшеничного цвета кудри, повязанные белой косынкой, игриво пружинили. Ее румяные щеки были испачканы в муке. Девушка раскатывала деревянной скалкой тесто и лепила пузатые пирожки с яблочным повидлом. Во внешности девушек улавливались схожие черты. У них была одинаковая форма губ, похожая на бантик, небольшие уши, плотно прилегающие к голове, и аккуратный нос. «Они сестры? – предположила Агидель. – Похоже, это их дом. Но где же ведьмак?» Позади девушек стоял стеклянный буфет, забитый чашками и блюдцами, разложенными в определенной цветовой гамме. Рядом с буфетом на полу лежала сетка, наполненная оранжевыми и белыми яйцами. А по помещению, исчезая в темных углах, то и дело юрко пробегали солнечные зайчики.

Ведьма укутала в белую ткань снятый с печи глиняный горшок.

– Пойду отнесу Ориславу кашу. Не пойму, почему ему нравится сидеть в одиночестве…

– Сестра, не все любят шумные компании, – ответила девушка с кудряшками. – Хотя бы черники добавь, все вкуснее будет… В подполе была одна баночка…

– Не стоит, Чара. Он не любит ни фрукты, ни ягоды, – твердо ответила ведьма.

Агидель вспомнила, как в детстве в июне дедушка приносил из леса чернику. Она с интересом разглядывала лукошко, в котором помимо ягод лежали пучки мха, сухие еловые веточки и разбегались по разным сторонам небольшие насекомые и паучки.

– Пойди умойся! – кричала бабушка и качала головой, смотря на почерневшие от черники пальцы, зубы и рот.

Однако Агидель лишь задорно смеялась и резво убегала от бабушки. А та, не в силах ее догнать, смеялась вместе с ней.

Ведьма надела сандалии и вышла во двор. К счастью, окно находилось с противоположной стороны дома. Агидель решила проследить за ведьмой. Здравый смысл подсказывал, что нужно вернуться, но любопытство взяло верх. «Взгляну одним глазком на ведьмака и сразу уйду!» – твердо решила девушка.

Ничего не подозревающая ведьма вышла за калитку. Агидель побежала следом. На улице, обжигая плечи, припекало солнышко, из кустов доносилось оглушительное пение воробьев, в траве стрекотали кузнечики, а во влажном липком воздухе летала надоедливая мошкара. Ведьма не стала идти через деревню. Она свернула на поле и затерялась в высокой пшенице. Агидель без колебаний шагнула за девушкой. На поле земля была твердой и плотной, словно камень. Среди пшеницы росли васильки, развернув бутоны к солнцу. Ведьма шла медленно. Порой она останавливалась и смотрела на небо, где, летая друг за другом, задорно резвились стрижи.

Вскоре девушки вышли на край поля. Впереди чернел могущественный еловый лес. Перед ним росли молоденькие кусты ивы и жгучая, достающая до пояса крапива. Ведьма беспрепятственно обошла стволы ив, собрав платьем паутину. Агидель же потребовалось несколько больше времени. Ветки, словно живые, цеплялись за волосы и царапали плечи. Однако, получив ожоги от крапивы и многочисленные ссадины, Агидель удалось, не привлекая к себе внимания, дойти до леса.

Многовековые ели раскинули широкие лапы, словно не хотели впускать путников в свои владения. В лесу веяло прохладой. Воздух пах мхом, прелой листвой и маслянистой хвоей. Почти на каждом трухлявом, покрытым мхом пне росла кислица и оранжево-красные трутовики. Под ногами, куда ни погляди, лежал сплошной ковер пушистого мягкого мха, в котором утопали сандалии. Кое-где росли низенькие кустики черники и, выделяясь красными шляпками, из земли пробивались червивые сыроежки. Тропинки здесь не было. Однако ведьма знала дорогу и уверенно шагала вперед. Агидель же едва за ней поспевала. «Наверняка здесь много гадюк!» – рассуждала девушка, смотря себе под ноги. В лесу кипела жизнь. Над головой раздавалось щебетание соловьев, где-то в дремучей чаще стучал дятел, доставая личинок, под ногами шныряли едва уловимые глазу ящерицы, а по стволам туда-сюда бегали крупные муравьи.