До пятой пили в тягостном молчании, друг перед другом делая вид, что увлечены действом какого-то беспонтового телесериала. Но, постепенно, коньяк расширял не только сосуды…

– Тебе могло показаться, что я – банальная шлюха, а я – не шлюха. Я – «лавочка» – первой нарушила молчание она.

– Лавочка? В смысле? Временное отдохновение для уставших путников?

– Можно сказать и так, хотя, признаюсь, не задумывалась. Лавочка – от английского лав… Любовь. Девочка-любовь, лав-девочка, лав-очка, «лавочка» …

– Лав очка? Звучит заманчиво… А в чём разница? И шлюхи, и ты, как бы поаккуратнее выразиться, личности «публичные».

– О, кстати о публичности… Никогда не замечал, что публичная личность и публичная женщина – это про разное? Так вот, я – личность.

– По секрету скажу тебе, именно потому я и избегаю публичности, что и для женщин, и для личностей она суть одна и та же. Только женщина публичествует телом, а личность – душой…

– Ой, только давай без философии, и без того мозг взрывается. Давай я скажу тебе проще. У шлюх модель успеха какая? «Отсоси, потом проси»! Я – не шлюха, я – «лавочка», моя модель успеха – «девочка, не бойся секса, член во рту послаще кекса». Поэтому я, пусть и девушка б/у, но – не шлюха.

– Как я посмотрю, даже если ты и «девушка б/у» – то, в первую очередь – девушка «больно умная», а уже во вторую, «бывшая в употреблении». Хотя, при таких раскладах, и «больные умом» случаются…

– Потому и «больно умная», потому что «бывшая в употреблении». «Бывавшая в употреблении», я бы даже сказала… – собеседница на минуту замолчала и задумалась. – Не принесёшь мне из коридора сумочку? У меня там носовые платочки остались и сигареты…

– Член, завёрнутый в газету, заменяет сигарету. А сопливчики тебе на что? «Хнык-хнык» замучал?

– Это у вас в Казани, где грибы с глазами, «хнык-хнык», как ты выражаешься, «сопливчиком» лечат. А у нас в столицах, где хрен знает, что на лицах, «сопливчики» не прокатывают. То, что у нас в столицах на лицах, обычно влажными салфетками вытирают. Обязательный пунктик в дамских сумочках столичных охотниц за мужчинами, кстати.

На порядком сомлевшего к тому моменту Макса словно бы ушат холодной воды вылили.

– Во-первых грибы с глазами – в Рязани. «Их едют, а они глядют». И, во-вторых, откуда ты знаешь, что я из Казани?

– Не напрягайся, – по-пьяному звонко рассмеялась «лавочка». – У тебя на чемодане в спальне наклейки досмотра из казанского аэропорта. Много наклеек. Это же логично, как дважды два четыре!

– Сколько будет «дважды два» зависит от того, покупаешь ты или продаёшь, – пробурчал потихоньку оттаивая Максим. – Вот мы здесь сидим, выпиваем, разговоры скабрезные разговариваем, а ведь ты даже не знаешь, как меня зовут! И после этого ты подводишь мне философию про различие между «лавочками» и «шлюхами»?

– Знаешь, я у кого-то в «Чикаграме» читала, что когда человек умирает, у него уходят все чувства – обоняние, осязание, слух… А когда, одним из последних, уходит зрение, и окружающее выцветает, то последние минуты человек видит все в фиолетовом цвете. Отсюда и поговорка – мне все «фиолетово», что значит «мне уже все не важно», «уже все равно». Это тебе просто информации. Так вот, как тебя зовут мне – «фиолетово».

– Готичненько… Я слышал другую историю про «фиолетово». Типа, это выражение пошло, когда в бассейны для туристов стали добавлять реагент на мочу. Пописал человек, не вылезая из воды, и вокруг него расплывается фиолетовой пятно. Типа, мне фиолетово, мне поссать. Хотя, ты права, смысл от этого не меняется…

– Слушай, плейбой, а ты когда-нибудь сексом в авто занимался?