– Рон, пожалуйста, только не за столом, – сказала Паула. – У нас будет время обсудить это.

Сыновья были точной копией матери, от отца достался лишь массивный подбородок и разрез глаз. Джек украдкой поглядывал на Паулу. Чтобы она сказала, расскажи он о подозрениях на счет братьев, да и стала ли вообще слушать. Рейчел подкладывала Джеку мясной салат, всякий раз, будто бы случайно, прикасаясь к его руке, что не ускользало от пристального внимания Киры.

Сэр Гордон сам разливал красное вино многолетней выдержки «Батичелли» по бокалам и довольно крякал. Хоть он и безумно любил дочь, но всегда хотел сына. Его первая жена вскоре после рождения Рейчел заболела и больше не могла иметь детей, а Кира не хотела ребенка, по крайней мере – пока. Но ведь ему шел пятый десяток, и на этот счет Гордон уже не строил иллюзий. Джек заменял ему сына. Он любил его, как сына. Строил планы на счет его будущего – сначала он поможет с поступлением на учебу в Федеральную академию, а в дальнейшем передаст парню свое дело.

– Нужно запретить молодежи гонять по чертовому серпантину. Мои ребята предложили помочь, – вывел Гордона из задумчивости мэр. – Фред сказал, что они станут контролировать дорогу. Ни один адреналинщик не проскочит по шоссе двести сорок шесть.

– Это не обязательно, Рон, у нас высококвалифицированные служащие. Ребята толковые, справятся сами. На некоторое время придется увеличить число патрульных, и этот вопрос уже решен. Фреду пора заняться другим делом, и ты помниться согласился на этот счет.

– В чем он согласился?

– Милая Паула, не волнуйся. Все в пределах разумного, впрочем, как и всегда.

«О чем это они»?

– Но прошу, давайте сегодня за столом не будем о проблемах! Давайте лучше поднимет бокалы. А ты что же, Джек, это же очень легкое вино!

– При всем уважении сэр, пить я не собираюсь. У меня сегодня не праздник, а горе, – резко выдохнул Джек. Ему стало тошно смотреть на эти довольные сытые физиономии.

– Разумеется, Джек, дорогой. Мы все понимаем, – Кира вздохнула, с нежностью глянув на парня. – Гордон, пожалуйста, не настаивай.

– Конечно, Джек. Но хочу заметить – такое отношение ничего не изменит.

Разговор на время прервался, все принялись за ужин, по достоинству оценивая блюда. Джек уныло ковырял в тарелке, вспоминая вечер памяти, проведенный сегодня в школе Ламаром Уокером. Когда вся футбольная команда собралась в раздевалке, вошел тренер с большой охапкой цветов, которые осторожно опустил возле шкафчика Пола.

Джек никогда не видел Уокера таким расстроенным, даже предположить не мог, что смерть одного из учеников вызовет такую реакцию с его стороны. Без обычных реплик и резкости Тренер тяжело опустился на скамейку и тихо заговорил. Он начал рассказывать о себе, устремив куда-то в пустоту тоскливый взгляд.

Рассказал, как мальчишкой, живущим в приюте «Стоунбриджа» сбегал с уроков на стадион и, затаив дыхания, смотрел игру. Как его наказывали, запирая днями в подвале, как отчитывали в кабинете директора, били ремнем, не давали есть. Ничего не помогало: он снова и снова сбегал и с этим ничего не могли поделать.

Но однажды покойный отец Себостьян отвел его к школьному тренеру Адриано Чиконе, эмигранту из Италии. Вот тогда и началась его настоящая жизнь. Майкл Вик, Джозеф Патрик, Джек Эстакато, Луис Спейсер – это были его кумиры, учителя и наставники. Уокер дни напролет проводил на стадионе, и весь остальной мир его просто не интересовал.

– Знаете то, что произошло с Полом, стало для меня настоящим шоком. Когда такое происходит, начинаешь задумываться о своей жизни. Она вся прошла здесь, и до этого момента, я никогда не думал о том, что все может закончиться в любой момент.