– То есть тебя отправить на переговоры? – Вильям вновь начал распаляться. Надеялся, что смог отпустить обиду и разочарование, но, как оказалось, не вышло. – И сколько еще мне прятаться за чужими спинами? Год, два, пять? Или меня всю жизнь так и будут опекать, как стеклянную статуэтку?

– Вижу, больше нет необходимости. – Сложно было понять, чего было больше в словах Арнольда: удивления, гордости или тревоги. Пожалуй, все-таки тревоги, иначе не попросил бы почти умоляющим тоном: – Тогда возьмите с собой охрану. Хотя бы одного. Так будет спокойнее.

– А простолюдины тоже всюду ходят в сопровождении охраны? Нет уж, как-нибудь сам управлюсь. Похожу среди толпы, послушаю разговоры. И когда начну действовать так, как они ожидают от короля, стану для них своим. Тем, за кем стоит последовать. Пусть и не сразу, но так они смогут начать в меня верить.

– Хотел бы я сказать, что в этом нет необходимости…

– Но это будет неправда, – закончил за советника Вильям. – Поэтому тебе придется постараться и хорошенько меня подготовить. Ты же, если не ошибаюсь, вырос на окраине Флоуса? Я там ни разу не был. Вообще почти нигде не был, кроме столицы.

В любое другое время Вильям обязательно потребовал бы рассказать об этом во всех подробностях. Это бы точно развлекло гораздо лучше, чем уроки фехтования или изучение географических особенностей стран, с которыми у Зогры нет, не было и не предвидится никаких контактов.

Но сейчас были вещи поважнее.

– Будет трудно, – предупредил советник. – Отказываться от выработанных с детства привычек всегда трудно.

– Я уж постараюсь как-нибудь. – Вильям замер в ожидании, не отводя взгляда от советника.

– Прямо сейчас начнем? – Получив в подтверждение легкий кивок, советник вздохнул. – Что ж, как прикажете. Не забывайте про осанку. И не смотрите так, словно все вокруг вам задолжали. На улицах быстро найдутся желающие поубавить Вам спесь. Разве нам это нужно?

Вильям в тот же миг снова опустил плечи. Потупил взгляд, как велел советник. Прислушался внимательно к собственным ощущениям. Ощущения эти ему совершенно не понравились.

– Я как будто чувствую себя виноватым за то, что родился, – проворчал он.

– Схватываете на лету, Ваше величество, – похвалил Арнольд. – Все еще хотите побывать в их шкуре?

– Попробую для разнообразия, – пожал плечами Вильям.

Едва сказал это, и тут же понял: попробовать не выйдет. Нужно сделать. Пусть и придется контролировать каждое свое движение, постоянно.

– Ладно, раз уж даже это Вас не переубедило… – Арнольд подошел, растрепал Вильяму волосы. Настолько неожиданно, что тот даже не успел возмутиться. А советник тем временем снова отступил на шаг, кивнул каким-то собственным мыслям, прежде чем заговорить снова. – Вообще-то не так все плохо. Главное держитесь подальше от дурных кварталов. И от дурных людей. И будьте начеку каждую минуту, иначе быстро останетесь с пустыми карманами. И лучше не заговаривайте ни с кем без особой нужды, речь выдаст Вас с головой. Как бы быстро Вы ни учились, говорить как они не сможете. Понадобятся годы практики.

– У меня нет столько времени, – выдохнул в отчаянии Вильям. Догадывался, конечно, что будет трудно, но чтобы настолько – этого он не ожидал. Или… – Ты мне голову морочишь, так ведь?

Вместо ответа Арнольд сел с противоположной от Вильяма стороны. Подогнул под себя ногу, опершись ботинком на край стола. Откинулся чуть назад, стал насвистывать себе под нос какую-то безвкусную песенку.

– И что это значит? – возмутился Вильям.

– Ты понял, как простолюдины чувствуют себя глубоко внутри. А так, – советник подцепил ногтями прилипшую к рубашке нитку, стряхнул ее на пол, – так они ведут себя, чтобы это скрыть. Даже, быть может, от себя самих. Плюют на правила приличия и этикет. Иногда в прямом смысле.