– Муж из тебя тоже никудышный. Это правда. Не подходим мы друг другу. А теперь дай пройти. Надоел хуже редьки, – и рукой взмахнула. На счастье, он посторонился и впал в ступор. Я переступила порог, но от обиды чёрт дёрнул бросить через плечо: – Прости, выбор действительно есть получше. Всё было прекрасно, но… Сердце хоть и свободно, тебе никогда его не занять.
Признание в нелюбви мигом вывело Глеба из оцепенения.
– Ты что несёшь? Совсем оборзела?
– Нет, прозрела. Ты не самый удачный вариант.
Он схватил меня за шиворот, притянул к груди, я зажмурилась, уверенная, что теперь точно получу, но он лишь прошипел на ухо:
– Неудачный вариант, говоришь? Никого любить ты не способна. Разве что себя. И вместо сердца у тебя чёрная дыра. Уезжай… Уезжай пока можешь, чтобы я не видел тебя и не слышал. И не вздумай вернуться. Заявишься – не поздоровится. Жизни не дам.
– Убьёшь?
– Потом убью.
Глава 5
Я вздохнула, покручивая в руках кружку и припоминая наше расставание. До сих пор обидно. Вот бы забыть его, но прошлое так и манит.
Кружка отправилась в мойку, а я в комнату. Соня всё ещё обрывала телефон. В какую такую проблему она попала, я не совсем поняла, но подруга клялась, что без моего участия не справится.
Не очень приятненько. Вопиющую несправедливость судьба подкинула.
Это что же получится… Это я к нему приеду, а не он ко мне?
Тут я уже схватилась за сердце, которое у меня всё же есть. Так мне стало жалко себя. А потом и разревелась для кучи.
Вот был бы рядом мужик и никаких колебаний знать бы не знала. Как ударил бы кулаком по столу и пробасил: «Никуда не поедешь! Какой ещё Глеб? Какой Рокотов?»
Нет, не ударил. Я бы сама за это ударила.
Как прижал бы к себе и не отпускал ни к какой подруге: «Никуда не поедешь! Какая Соня?»
Нет, так тоже не подходит.
В общем, был бы рядом мужик. А его нет. Ничего нет. Два года… Два!
Тут я вдвойне себя пожалела. Глеб наверняка каждую неделю развлекается с новой пассией, а меня проклял. Появляется мужик и исчезает. Ну что за жизнь?
Телефон вибрировал, я размазывала слёзы и сетовала на судьбу. Горько сетовала. В итоге не выдержала, заорала в трубку:
– Соня, я сейчас тебя ненавижу. Как я тебя ненавижу! Ты мне, может быть, жизнь гробишь!
– Ничего не гроблю. Не выдумывай, – отозвалась она и засопела, пережидая бурю. Вот всегда так.
Я перевела дыхание, перекрестилась и сдержанно покашляла, намекая, что готова дальше слушать.
– Кто ж знал, что так получится, – продолжила Сонька. – Кто знал? Вот скажи. Я же не нарочно.
– Ты-то? – Я хихикнула. Чему быть, того не миновать. И орать на подругу бесполезно. – Ты нарочно. Наверняка нарочно, но не признаешься. Вот скажи мне, зачем ты вообще поехала туда? Что ты там забыла?
– Как что? Это же родной край. И твой, между прочим.
– Чего? Родной край? Мне и тут неплохо, вся страна мне матушка родная.
Я бессовестно лгала, мне тут одиноко. Домой хочется, но никому не признаюсь. Даже подруге.
– Вот что ты врёшь?
– Я не вру.
– Конечно. – Зная меня, Соня довольно хмыкнула, а я опять покашляла. Шутить здесь не стоило, она это поняла и заканючила: – Ева…
– Нет, говори. Иначе за порог не выйду.
Снова затянувшаяся пауза, в продолжении которой я смотрела в окно и улыбалась. Хорошая погода для поездки. Не жарко.
– Ну вот почему ты какая?
– Какая? – удивилась я.
Подруга не ответила, вновь посопела, а затем как-то слишком уверенно взялась перечислять. Наверное, ещё пальцы загибала.
– Ну… на могилках я прибралась, соседей бывших навестила, в школу заглянула. Потом дай, думаю, останусь на пару деньков.
– Молодец! – поздравила я, но не весело. – Вот тебе ещё одна могилка добавится. Но меня можешь не навещать. Так и быть. Только гроб белый закажи. И музыку не забудь. Трогательную, чтобы Рокотов всплакнул. Поняла?