Но по голове хватило камнем.

Он падает грудью в землю и поднимается на дрожащих лапах. Он сошел с ума.

Но уже и мысли нет о том, чтоб вырвать цепь и потянуть за собой, повалив эту сволочь, грызя. Теперь он забился вглубь, потом выбегает с рыданьем, заискивая, но камень рассекает бровь. Он ползет на брюхе по бившим остриям, подползает к палке с высунутым языком: «Перекусить, да нет же, я хочу лизнуть, умолить, чтоб довольно, не била». А она в середине лба вырывает огненный клок, заливая кровью ноздри. «Ползи скорее. Да, я успею спрятаться». Но его настигают последние камни и перехватывают ему спину.

Люди стоят у ворот. Щенку мелькнул просвет. Тут он сразу, с задних лап, достигая головой до подбородка, кинулся на второго, вцепился в грудь зубами, захватив одежду. Отшатнувшись, тот падает, подвернув ногу. Щенку открывается темнота, но он ее не видит. Ярость рождает радость. Щенок, рыча, впивается в его рукава, рвет рубашку и грызет локти, защищающие лицо.

Первый подбегает и бьет его, размахнувшись, по спине граблями-зубцами. Они прорвали шкуру и впились в кости.

У щенка перебита спина. Племянник закричал громко: «Вот как веселится дядя!»

Щенок только шевелит лапами, пытаясь спрятаться. Они кружат его по полу, на брюхе. Забирают все налево и налево. Спина передавлена колесами. На голову падают удары ног. Он кричит.

Только он начал, дядя бросает маленький камень с бочки огурцов ему в бок и слушает горький плач. Он кончил, вытянулся и, кажется, издох.

Дядя: Теперь меня ничто не ограждает. Что бы найти? От чего? Я удивлен. Я не понимаю. Вот щенок.

Племянник: Все это достаточно наглядно.

Дядя: Что вы все засмотрелись? Вы меня ждете? Я занят – как по-вашему? Его надо еще выбросить.

Он поднимает щенка и тащит его за шиворот. Тот только движет головой. У калитки над рекой дядя размахнулся и бросил его с обрыва. То, что нижеследует, длится секунды.

Племянник: Погляди, что в сарае.

Таня: Да, вот что… идем домой.

Дядя (шепчет): Будь ты проклят. Что он понимает… Неужели мне не хватает? Неужели я молю возобновить? – чтоб жить. Что?.. Нет, промелькнул короткий провал, и теперь я вхожу в свой дом, и его населяют неотступные вещи, расставленные по местам. Я здесь, но, Боже мой! я здесь! Я их вижу. Сумасшедший, что я просил? Чего я просил? Нет, проси пустить, проси убежать. Проси свои глаза показать другую такой, какая она есть. Пусть они ослепнут, пусть видят другие. Другую… и другому! А мне ее. Я упаду перед ней и буду умолять. Неужели она не захочет отстранить? Это очень легко. Она отходит!

Таня: Посмотрите на меня.

Дядя: Да, на тебя! Вот живое тело. Спасибо этому дому, пойдем к другому. Слепой дурак. Чужие слова! Неужели в самом деле? Я нашел бы. Кто? – Это не я. (Он перебивает себя.)

Таня: Это ты, милый, мой милый, мой дорогой, это все ты. Удержись, удержись сейчас. Боже мой, я чувствую, это близко. Это близко. Счастье. О, Боже мой, что мне ему сказать!

Племянник: Скажи ему – убей того, кто мешает (смеясь), это значит – брось жену.

Дядя останавливается и смотрит на жену.

Жена (сжимая руку племянника, вдруг бросив ее и опять схватив): Ты все увидел. Я тебе предлагаю… Нет, нет… Я просто хочу быть с тобой.

Племянник кивает.

Жена (обращается к первому): Сосед, вы довезете меня и его до станции?

Первый: Ладно.

Дядя (подойдя к ней): Деточка, деточка…

Жена качает головой. Он сейчас же направляется к дому. Жена вцепилась в руки гостей: «Я не пойду, подождите». Дядя возвращается, выходит из-за высокой кукурузы, подходит к жене и, выпростав запрятанное в рукаве лезвие бритвы и вырвав жену шагов на пять, так что она бросает руки гостей, торопясь, чтоб не помешали, сжимает ее руку, так что она падает перед ним на колени: «Погляди, это ты». Перерезает себе горло и последним движением старается одной рукой, выпустившей падающую бритву, от которой жена отшатнулась, приподнять свою голову, навалясь всем телом на нее, чтоб показать ей рану. Она успевает отскочить, и он падает лицом вниз. Его голова подскакивает.