– А что, Степан! Это дело! – Мишка не мог сдержаться от восторга. – Ты, просто молодец, Степан! К тому же, у Петра, а особенно у его жены – слишком длинный язык!

– Да, Миха! – вспомнил Степан. – Ещё я взял полиэтиленовые вкладыши в мешки, чтоб не получилось, как в прошлый раз…

Как получилось в прошлый раз, Михаил хорошо запомнил: сложенное в мешки замёрзшее мясо убитой медведицы в тёплом автобусе оттаяло, и растаявший на мешках снег сразу стал розовым.

Рабочие, увидев это, промолчали, а Степан не обратил на это внимание.

Когда подъехали к дому Степана, он, вынося тяжёлый мешок, сначала поставил его у автобуса, потом волоком протащил через весь двор до крыльца, и также волоком втащил в кладовку.

Поскольку на улице было уже темно, Степан не видел, что за мешком протянулся розовый след, хорошо заметный на снегу.

И, как на грех, утром этот след увидели участковый ка-питан милиции Зайченко Николай Ильич и районный охотовед Горелов Павел Трофимович.

Зайченко приехал в посёлок по поводу пьяной драки в об-щежитии, а Горелов – решить вопрос с лесничеством о выпис-ке лесобилета: госпромхозу срочно требовалась деловая древе-сина для цеха ширпотреба и на строительство.

Степан, надо отдать ему должное, никого не выдал и всё взял на себя, но как ему удалось выкрутиться и не понести почти никакого наказания – никто не знает.

…Когда автобус тронулся, Степан, сидя на переднем сиденье рядом с Михаилом, громко, чтобы все слышали, обратился к нему: – Ну, чё, Мишка, мы с тобой так, конкретно, и не дого-ворились… Когда ты сказал техноруку, что тебе надо волока нарезать, он сразу мне команду дал… И ещё сказал, что только на выходной день в вашей бригаде я смогу работать…

Он мне обещал отгулы дать… С машиной я тоже договорил-ся: завтра утром нас сюда на своём «ЗИЛе» привезёт Петро Ме-няйлов, а вечером, как управимся, он нас заберёт…

Михаил внимательно слушал Степана, делая вид, что слышит это впервые…

– Да, ещё чё мне в конторе сказали – продолжал Степан – поскольку я у вас буду работать, то Бредихин должен опасно стоящие деревья вдоль волоков выпилить и ещё, попутно – свалить несколько сушин.

– Слышь, Серёга? – Повернувшись к нему, крикнул на весь автобус Степан. – Тебе наряд на дрова отдельно закроют, обижен не будешь. И ещё… – вспомнил Степан – надо сухие дрова в детский садик, в школу, в столовку и на пекарню. Поэтому, тебе надо спилить несколько хороших сушин… А послезавтра к вам уже за лесом лесовозы пойдут и мне, кроме ваших волоков, ещё надо дорогу прочистить… Ты, Миха, мне зав-тра покажь, где тебе волока-то нарезать. И давай договорим-ся, когда мы завтра из дому поедем.

Поторговавшись, как бабы на рынке, решили выехать ча-сов в семь утра.

…Предрассветные сумерки прорезали лучи фар, и на стоянке бригады остановился грузовик «ЗИЛ-157» с обогревательной будкой в кузове.

Из сторожки выскочил Будулай и громко лая и, одновре-менно, виляя хвостом, подбежал к машине. Следом за Будула-ем, на ходу надевая куртку, вышел Демьяныч. Не доходя до ма-шины он остановился и подозвал к себе Будулая.

Продолжая лаять и оглядываясь на машину, Будулай вер-нулся к Демьянычу.

Из кабины вышел Михаил Немов, следом за ним вышли Степан Голотин и Пётр Меняйлов. Подойдя к кузову, Михаил постучал кулаком по борту: – Серёга! Жив ещё?

Дверь будки открылась, и из проёма двери показался Бредихин: – Живо-ой! А что мне сделается?

– Значит, так, мужики… – Немов внимательно посмотрел на подельников и напомнил: – Делаем, как договорились… Ты, Степан включай свой «микуни»[4], и к нам, в будку. Надо перекусить, а то я очень торопился и не позавтракал толком… Немов, Бредихин и Меняйлов подошли к Демьянычу: – Ну, здорово, Демьяныч! Как ты тут – жив, здоров?