Ее била дрожь, мысли метались и путались. Трубу могло прорвать – это ясно. Надо бы зятю позвонить. Но звонить не хотелось. Будет опять ей выговаривать. К тому же она теперь в ссоре с Шуркой.

Шурка пришла к ней в квартиру в воскресенье вечером и потребовала отдать ей ружье. Но Алевтина Сергеевна заявила, что отдаст его только владельцу с рук на руки. Шурка сообщила, что папа сейчас в санатории. Алевтина Сергеевна сказала, что тогда ружье подождет его возвращения. Шурка возразила, что не может оставить ее наедине с ружьем в таком состоянии. Алевтина Сергеевна поинтересовалась, какое такое у нее состояние. Шурка поколебалась, а потом выпалила: «У тебя истероидный синдром». Алевтина Сергеевна потребовала объяснить, в чем этот синдром проявляется. Оказывается, это такое нервное расстройство, когда человек совершает неожиданные демонстративные поступки, чтобы привлечь внимание окружающих. Что такой человек – беспредельный эгоцентрик и его даже ненависть окружающих устроит: лишь бы не остаться без внимания.

Алевтина Сергеевна почувствовала себя оскорбленной. Это она, которая всю жизнь думала только о других, – эгоцентрик? Алевтина заявила дочери, что ее психологические знания давно выветрились, и пусть лучше о себе позаботится, сбросит лишний вес и займется чем-нибудь полезным для общества. Шурка обвинила мать в неблагодарности. Алевтина Сергеевна сказала, что Шуркина забота у нее уже в зубах навязла, что она не больная и не немощная, и не надо ее опекать, как ребенка. И попросила оставить ее в покое. И вот теперь этот потоп. Нет, она не даст повода Шурке торжествовать. Она как-нибудь обойдется своими силами. Осталось понять – как. Пока идей не было.

Мало-помалу Алевтина Сергеевна согрелась и успокоилась. Не было еще такого случая в ее жизни, чтобы ситуация осталась безвыходной. А пока нужно было хорошо выспаться.

Ее разбудил пронзительный звонок у входной калитки. Она вылезла из-под одеяла и выглянула в окно. У калитки около «газика» стоял вчерашний дедок-охранник из суда. Ах да, она ему малины обещала накопать. Она открыла форточку и прокричала, что сейчас выйдет. Быстро скрутила пучок на затылке, не глядя, воткнула пару шпилек, пригладила волосы и, как была в халате, спустилась вниз.

Дедок стоял, положив руки на штакетник, и с любопытством разглядывал участок Алевтины.

– Утро доброе! – поприветствовала он хозяйку. – Одна тут воюете?

– В каком смысле? – опешила Алевтина Сергеевна. – Вы про ворону?

– Я про вас. В том смысле, что мужской руки на участке не вижу.

Алевтина хмыкнула:

– Ноги его тут не было три пятилетки, не то что руки.

– Помер, что ли? – участливо осведомился дедок.

– Сбежал, – честно призналась Алевтина.

– Бывает, – только и нашелся сказать дедок. – Так я про малину.

– Да, проходите вон туда, – махнула рукой в сторону забора Алевтина. – На ворону курс держите. Я сейчас лопату принесу.

– Не надо. У меня своя. Саперная. Из титана, – и только теперь Алевтина заметила у дедка в правой руке небольшой чехол защитного цвета.

– Вы что же, все время лопату с собой возите?

– Я много чего вожу. Привычка. Пожарный я, – и, увидев удивление хозяйки, добавил: – Бывший.

– Жаль, что не сантехник, – вздохнула Алевтина и зашуршала по гравию к малине. – Сантехник мне сейчас позарез нужен.

– Случилось что?

– Протечка. Подвал затопило. Всю ночь откачивала.

– Плохо, – оценил ситуацию дедок. – Сейчас малину ковырнем, я погляжу.

Они дошли до малинника. Под ногами зачавкало.

– Сюда, что ль, сливали?

– Сюда.

– А я ехал – гляжу, что это у вас мусорные контейнеры вдоль забора в луже стоят? От вас, значит, натекло.