Баба Яга скинула лохмотья и осторожно, кряхтя и проклиная отсутствие сноровки, перегнула чугунный бортик и опустилась в чан с горячей водой. Посидев так с минуту, она закрыла глаза и полностью ушла под воду, чтобы не видеть убогость своей заплесневелой обители, давно нуждавшейся в ремонте. Хотелось забыться совсем, не слышать угрюмого завывания ветра за окном, не видеть обветшалые бревенчатые стены, на которых уже росли грибы и царил запах сырости.

Волшебный цветок папоротника между тем творил своё чудесное действо. Сначала метаморфозам подверглось её внутреннее Я. Прочь ушла тревога, недовольство, волнение. От удовольствия, поглощаемого каждой клеточкой, сознание Бабы Яги наполнилось сладостной негой и озарением, что жизнь не так плоха, как она сокрушалась совсем недавно.

Отыскав повод для радости в душе, внешние изменения не заставили себя долго ждать. Яга, как и цветок, начала обновляться. По её темной, узловатой коже, напоминающей кору дерева, побежали трещины. Сначала у груди, потом на животе, образовались на ногах и руках, обогнули туловище, соединившись под лопатками. В миг оболочка треснула и отвалилась. Шелуха старости растворялась в волшебной ванне.

Яга вынырнула, сделала глубокий вдох и открыла глаза. Перед ней предстала уютно обставленная белоснежная ванная комната, а чан, служивший одновременно для колдовских зелий и мытья, оказался роскошным джакузи… Да и перед нами была уже вовсе не Баба Яга, а Ягинья Ивановна Бабаева – молодая женщина – менеджер агентства по развлечениям, которую по долгу службы занесло на корпоративное мероприятие, посвящённое западному празднику Всех Святых.

Обернувшись полотенцем, Ягинья осторожно ступила на пушистый коврик, благонамеренно выстланный при выходе из зоны омовения. Женщина легкой, грациозной походкой прошла в гардеробную, чтобы надеть ажурную ночную сорочку и снова поймала на себе взгляд из огромного резного зеркала в комнате. На сей раз в отражении находилась женщина слегка за тридцать с приятными округлыми формами, чьи густые мокрые волосы змеились вдоль шеи, а разрумяненные щеки и губы придавали её лицу отпечаток детской невинности. Глаза-маячки заблестели снова, теперь уже бесперебойно и мягко, испуская ауру женской привлекательности далеко за пределы тела.

Память начала возвращаться к женщине. Да, она определенно находилась у себя дома, но избушка была отнюдь не на курьих ножках, а добротным частным домом в пригороде, где плесень, грибы, мох и паутина напрочь отсутствовали. Поблескивая иссиня черной, точно атлас, шерстью у ног Ягиньи замурлыкал кот, требуя к себе внимания хозяйки. Женщина рассмеялась, взяла его на руки, почесала за ушком и одарила поцелуем. Вечно голодное животное заискивающе посмотрела на Ягинью, отчего та сиюминутно направилась на кухню за кормом.

Если дом был в прекрасном состоянии, то кухня, как в былой сказочной реальности, действительно, оставляла желать лучшего. Осторожно проходя мимо кастрюль и остатков пищи на полу, Ягинья достала из шкафа кошачью еду и насыпала его в миску к удовольствию подопечного. Затем заварила себе чай и села на мягкий, обитый искусственной кожей стул, по излюбленной привычке поджав под себя ноги. К её удивлению в центре стола красовался ещё тёплый яблочный пирог. Сердце Ягиньи наполнилось умилением. Оказывается, дело было вовсе не в мышах. Ведь госпожа Бабаева была замужем и имела двух очаровательных дочурок. Это её дети вместе с мужем постарались удивить маму, заботливо приготовив еду, но совсем забыли убрать за собой, отчего кухня напоминало поле боя воинствующих кулинаров. Дети вместе с мужем дружно убежали на прогулку, потому что на улице было целое событие – шел первый снег! Разве может детская душа пропустить такое, отрешённо отсиживаясь в четырёх стенах?