После этого я решила вообще завязать с романами. Не было, нет и не надо. Здоровье у меня прекрасное, я самодостаточна, зарабатываю хорошо, буду жить для себя и путешествовать. Пусть теперь меня любят, я своё отлюбила. Женя был моей последней надеждой, больше я так не смогу, просто не осталось душевных сил. Не в состоянии я, как Катька, влюбляться в каждого ухажёра, писать ему стихи, кричать, что он самый лучший и на этот раз «точно замуж выхожу».

Эти невеселые думы совсем забрали меня в плен, когда к нам подошёл молодой человек, с которым мы перемигивались. Он вежливо поздоровался, и мы предложили ему присесть. На вид мой ровесник, среднего роста и комплекции, симпатичный, одет в модный деловой костюм и пёстрый галстук. Дорогие часы Breguet, запонки, cразу видно – серьёзный парень.

– Девчонки, вы очень сексуально текилу пьёте! Весёлые! Меня Олег зовут.

– Ирма!

– Катя!

– Ничего себе, как красиво – Ирма! Латвия, Эстония?

– Дания.

– Датчанка, значит? Так и запишем! Телефончик можно?

– Пока нет! – улыбнулась я. Олег поцеловал мою руку и пристально посмотрел в глаза.

– Будем знакомы! Всегда мечтал съездить в Данию. Могу попросить об одолжении? Будьте моим личным гидом!

– Попросить – можете! Но я ничего не обещаю.

– Пересаживайтесь к нам за столик! Мы потом едем в караоке! Любите петь?

– Да, да, я очень люблю петь! – залепетала Катя, хотя ей медведь конкретно на ухо наступил. Меня же Бог наградил и красивым голосом в три октавы, и абсолютным слухом. Обычно Катерина всегда вырывала у меня микрофон и шла на сцену, изображая звезду. Самой-то ей казалось, что она восхитительна, но даже я, её подруга, не выносила этих жалких стонов.

Мы присоединились к ребятам. Единственный человек, которого не могла перепить даже я – была моя дорогая Катя. Она смело шлифовала текилу пивом и так и норовила прикоснуться к руке Олега. Провоцировала его недвусмысленными шутками, а под конец застолья провозгласила:

– Без бокала нет вокала! Ну что, на посошок, и погнали наши городских?

Олег оказался джентльменом: оплатил наш счёт и услугу «Трезвый водитель», чтобы Катя не садилась за руль. Мы вышли на улицу и закурили. Было начало сентября, стояла тёплая, почти летняя ночь. Пока ребята разбирались с шофёром и ключами от машины, Катя неожиданно схватила меня за рукав и выпалила:

– Ирма, клянусь, я никогда так не поступаю, но мне очень понравился Олег! Я вижу, он повёлся на тебя… Уступи, прошу, я чувствую, это мой мужик!

Я медленно выдохнула дым и ответила:

– Да забирай! Правда, он мне тоже понравился, но всё равно, я Женьку люблю!

– Спасибо, я этого никогда не забуду! Ты – настоящий друг!

Когда Олег открыл передо мной дверь машины, Катя юркнула первой. Он спросил:

– Ирма, а что же ты?

– Моё сердце занято! Я с вами чисто за компанию, попеть!

Друзья Олега оказались женатыми, поэтому мы поехали втроём. В караоке отдохнули отменно: я спела несколько романтических песен и под занавес растрогалась, думая о своей несчастной любви. «К единственному, нежному, бегу по полю снежному, как будто всё по-прежнему люблю я…» – от этой песни Любови Успенской воспоминания нахлынули на меня, и я не смогла сдержать слёз. Олег, увидев это, подарил нам цветы, окончательно смирился со своей участью и переключился на Катю.

Стоило мне снять дом и вырваться из «ласковых» материнских рук, как моя жизнь резко изменилась. Это было непростое, но важное решение. Несмотря на то, что я уже взрослый человек, мать подавляла меня одним своим присутствием, везде и всюду навязывала своё общество, помыкала мной; я полностью её обеспечивала, делала чаёк по первому зову и во всём старалась угодить. «Мама, заведи себе подругу в конце концов…» – порой срывалась я. «Мне не нужна подруга, у меня есть дочь!» – парировала она. Когда приходили гости, мама садилась в центре стола, как самая главная, и принималась давать мне указания. Мои приятельницы побаивались её и за спиной называли Кабанихой, но я не обижалась. Деспотичная и властная, она выгнала моего отца много лет назад, хотя потом, пытаясь вызвать жалость, уверяла, что он сам бросил её с ребёнком на руках. После их разрыва матушка плотно занялась моей персоной и всё своё внимание переключила на меня, не жалея ни сил, ни энергии. Шли годы, но налаживать свою личную жизнь она даже не собиралась. Я была ей и мужем, и другом, и врагом, и сыном, и дочерью, и – как это ни парадоксально – матерью. Путешествовали мы тоже вместе. Решение снять отдельное жильё было выстрадано годами, но отвязаться от «заботливой мамочки» было не так-то просто.