– Резонно. А что предлагаете вы?

– Прежде всего тебе надо встретиться с самым главным свидетелем по этому делу: с бывшим иркутским губернатором Моллериусом. Он точно посвящён в курс дела и знает наверняка много больше, чем изложил в письме к царю. Сейчас Моллериус проживает в Петербурге, ждёт от царя новой должности. Вчера я навёл по нему кое-какие справки.

– И как я с человеком такого высокого статуса встречусь? Тот может меня к себе не подпустить!

– А столыпинская доверенность на черта тебе дана?

– Ну, не знаю… С губернаторами я никогда в жизни не общался. Я даже не имею представления, как мне к нему правильно одеться! Губернатор, пусть даже бывший, – это ближайшее окружение царя! Высшее общество!

– Я что, напрасно тебя в нахальстве упрекаю? – удивился беззлобно Кошко. – Ты то хамишь мне и Филиппову, то боишься пойти к какому-то там губернатору! Что, бывший губернатор наводит в тебе больше страха, чем я или Филиппов? То есть ты даже сейчас мне хамишь, сам того не замечая! Вот как мне тебя терпеть? Я что, начальником московского сыска не отношусь к наводящему в тебе трепет высшему обществу? Со мной ты дерзишь по двадцать раз на дню, а какого-то губернатора перепугался до смерти. Как так?

Пётр промолчал. Кошко, заметив его растерянность, тихо откашлялся и продолжил:

– По Моллериусу мои соображения следующие. Царю он написал пугливое осторожное письмо без какой-либо конкретики. Но, как человек высокого статуса, в чём ты прав, он никогда бы на такое не решился, не будь у него достоверных сведений по СЛТ. Никогда бы он не поделился слухами и сплетнями в личном письме к царю. Это очевидно. Такая психологическая хватка к тебе со временем придёт. Моллериус сто процентов знает больше, чем в письме сообщил. Он просто побоялся указать детали, запутавшись в оценке их восприятия царём. Поэтому именно с доверительного разговора с ним надо начинать расследование.

Встречу с Моллериусом я попробую организовать на днях, если повезёт, то уже завтра. Мне он точно не откажет. В крайнем случае тыкнем ему в нос твоей доверенностью, в которой содержится недвусмысленное требование премьер-министра твоей деятельности помогать. С твоей бумагой можно устроить допрос любого высокопоставленного лица. В этом плане она блестящая. С подобными документами, признаться, я никогда не сталкивался. Это уникальная бумага, по сути, открывающая в империи любые двери.

Пётр машинально дотянулся до внутреннего кармана своего сюртука и коснулся её, убеждаясь, что нигде не обронил. На будущее он решил усилить её безопасность дополнительной к карману пуговицей. Потерять такую важную бумагу было верхом разгильдяйства.

– Вы надолго приехали в Петербург? – спросил он.

– Ненадолго. С царём да с премьер-министром встретился, с Филипповым дела обсудил, и готов уже на этом Петербургу откланяться. У меня в Москве дел выше головы. Сыск там расхлябан, деморализован, по факту держится лишь на моих кулаках. Мне придётся пройти семь кругов ада, чтобы выстроить из него структуру, подобную петербуржской. Но, – Кошко тяжело махнул рукой, – этот вопрос тебя не касается.

Расследование по СЛТ Столыпин доверил Филиппову, мне и тебе. Соответственно, я должен помочь тебе его начать. Встречу с Моллериусом – ключевым свидетелем – я организую. Мне, к тому же, самому интересно выслушать его показания. Всё-таки дело предельно неординарное, вызывающее интерес. Приложу все усилия, чтобы она состоялась уже завтра.

– Царь вас по СЛТ к себе вызывал?

– Вот опять ты лезешь через забор выше собственного роста! Не имеешь ты права о подобном расспрашивать!