Торговка разрушенного киоска, при виде байкера, упала на колени, щебеча на хинди что-то непонятное. Быстро перебирая словами, она указывала то в сторону ушедшего мужика, то на разбитый мотоцикл, лежащий рядом на брусчатке, то на меня.

Я привстала, отряхнув сарафан от пыли. Подруга, сидя на корточках около груды разбросанного товара, притихла, подняв с пола тяжелую статую Шивы…

Цыган, тряхнув черными кудрями, соскочил с байка, и…, вертя на пальце черные четки, нагло посмотрев на меня, будто оценивая, спросил кто я.

Я опешила, то ли от наглости в его глазах, то ли от абсурдности его вопроса…

– Туристка… из Украины…, – жестко глядя в его глаза тихо ответила я…

– Я не про это…

– Извините, я не понимаю, мой английский желает быть лучшим…, – сухо ответила я…

– Она говорит, что ты спасла ей жизнь, – цыган указал на женщину, все также стоящую на коленях, – байк пролетел сквозь тебя, ты заслонила ее собой…

– Я не понимаю, вас, – все так же настойчиво, жестко глядя в глаза цыгану, ответила я, и вышла из разрушенного ларька. Подруга, прихватив с собой Шиву, встала около меня. Увидев в ее руках изваяние Шивы, я засмеялась…

– Я думаю, что драки не будет…, – глядя на подругу, расхохотавшись, проговорила я…, – Пошли в отель…, – взяв из рук Ирины статуэтку, поставив ее на пол перед цыганом, я развернулась спиной, дернув за руку все еще стоящую в недоумении подругу.

– Пошли…, – хрипло прошептала я…

Цыган, настойчиво громко окликнул меня.

– Мисс…

Я обернулась, вопрошающе пристально посмотрев в его жгучие черные глаза, в них отражались, какие-то непонятные смутные чувства, и покорность, и восторг, и настойчивая мольба о чем-то, чего не понимала я…

– Sakta, (Шакта) – тихо произнес он…

Цыган был настолько внешне груб и брутален, что из его уст это прозвучало, как что-то нецензурное…, но вчера мне это же сказал старик Рахман…

– Что означает Шакта…?

– Сила богов…, Шачи…, – цыган низко поклонился, сложив ладони на уровни груди. Зевающие рядом торговцы из соседних ларьков, удивленно смотрели то на меня, то на цыгана, цокая языками и что-то лепеча на своем щебечущем языке…

Я обернулась на подругу, Ирина, приоткрыв от удивления и непонимания рот, молча наблюдала за происходящим, ее лицо было испачкано белой цементной пылью. Улыбнувшись, я взяла ее за руку, увлекая за собой в отель.

– Они тут все, толи обкуренные, толи пьяные, или на них солнце так действует…, – мы громко расхохотались.

– А…, байк реально пролетел, будто сквозь тебя…, – выпучив на меня глаза хохоча, пролепетала подруга.

– Это так показалось, он же летел в воздухе, и дымил, и был эффект как у фокусника…. А…, у старика Рахмана забористый гашиш, ты вчера курнула, а до сих пор видения…, да…, не скучная страна, главное, что все что-то видят и все типа просветленные… Сила богов… Шакта… Шачи…

Мы расхохотались еще громче. И уже не глядя ни на торговцев, ни на товары, разложенные по дорожке в отель, мы, живо перебирая ножками в пляжных шлепанцах по каменистой корявой брусчатке, наклонившись от смеха, держась за животы, быстро прошлепали к отелю. Сидящие у лавок торговцы весело подмигивали нам, думая, что мы перекурили ганжу…

Солнце уже садилось за океан. Ночь наступает практически сразу, как только солнце исчезнет за горизонтом…, и когда мы добрались до отеля, уже стемнело.

Отель семейного типа, на двадцать номеров, с большими верандами, первый этаж занимал большой холл, где работники отеля, смотря вечный индийский сериал по телевизору, гладили на гладильной доске чистое постельное белье…, они маленькой стайкой толпились около телевизора, щебеча и сопереживая героям какой-то увлекательной мыльной оперы…