– Да, – смотрит на неё с отвращением. – Это твой пригласительный. Ты следующая, Лиза. – И в этот раз её голос ломается, а в уголках глаз скапливаются слёзы. – Не возвращайся в школу, – слышу, как пытается контролировать дрожащий голос. – Просто не возвращайся в эту долбаную школу!

Это слишком.

Я в ступоре. Меня замкнуло. Не знаю, что сказать.

– Ну! Чего молчишь?! – подаётся вперёд. – Просто скажи, что не вернёшься в школу! Они найдут тебя! К тебе приставят куратора, Лиза! Тебе не избежать этого! Никто ещё не избежал!

– Что… что насчёт компромата? – не знаю, почему спрашиваю об этом, потому как всё ещё не верю в происходящее.

Полина тяжело сглатывает, кусает губу и с горечью выдаёт:

– Если они вручили тебе пригласительный… компромат на тебя уже готов.

– Девочки! Я дома! – щелчок входной двери, как молотком по голове ударяет, и я сминаю в руке кусок картонки с изображением клетки, будто на нём одном всю злость сорвать пытаюсь.

– Просто не приходи в школу, – шепчет Полина умоляюще, натягивает на лицо улыбку и выходит к маме в коридор. – Привет. И пока.

– Уже в школу?

– Да.

– Что с глазами? Ты плакала?

– Да. Лиза сожрала мой йогурт. Как тётя Алла?

– Как обычно. Никак, – вздыхает.

Слышу, как мама ворчит что-то насчёт яркого макияжа, и вот-вот ожидаю увидеть дыру, которую сверлю взглядом в стене, но она почему-то не появляется.

– Ма-а-а-м? – И слышу себя будто со стороны. – А когда мне в школу можно возвращаться?

– Через две недели, – голос мамы звучит удивленно, и её высокая фигура появляется в дверях. – Мы только вчера это обсуждали. Забыла? – беззаботно усмехается и резко напрягается в лице, когда я перевожу на неё задумчиво-решительный взгляд. Рассматриваю тоненькие морщинки в уголках серых, таких же, как у меня, глаз, наспех собранные в пучок светлые, как у меня волосы, и вчерашний макияж после их, наверняка, дорассветных посиделок за бутылочкой вина с тётей Аллой.

– Тебе плохо? – спохватывается, бросая взгляд на шкаф, где стоят мои лекарства. – Лиза? У тебя вчера температура была…

– Уже нет. Ты же знаешь, для меня это норма.

– Лиза…

– Всё хорошо, – вру нагло и натыкаюсь взглядом на Полину стоящую за спиной мамы и отчаянно качающую головой. – Просто… просто решила, что хочу пойти в школу раньше, мам.

– Раньше? – хмурится. – Насколько раньше? Надо обсудить это с папой, детка. Согласовать с врачом и директором школы, поэтому…

– Я иду в школу сегодня, мама, – перевожу на неё твёрдый взгляд, слушая, как по коридору уносится Полина и хлопает за собой входной дверью. – И надеюсь, ты не будешь против единственного решения, которое я хочу принять сама за последний год?

Мама растеряна. Всплескивает руками и, не понимая качает головой:

– Но… Лиза, что за срочность?

– Ничего особенного, – отмахиваюсь, шагая к шкафу за одеждой. – Хочу найти кое-кого.

– И кого же? Звучит как-то странно, если честно.

– Кое-кого, мам, не бери в голову. Просто Полина не помнит кое-кого очень важного. И я хочу помочь ей его найти.

Мама опускается на мою кровать и смотрит, не скрывая подозрения:

– Ты ничего не хочешь мне рассказать? Между вами с Полиной что-то произошло? Вы поссорились?

Достаю с нижней полки старый джинсовый рюкзак и долго смотрю на нашивку улыбающегося смайлика; хочется вывернуть ему рот в обратную сторону.

– Лиза…

– Всё хорошо, мам, я всего лишь возвращаюсь в школу, – улыбаюсь ей также фальшиво, как этот тупой смайлик на рюкзаке. – Мне просто надоело сидеть в клетке.

– Нина Викторовна, эм-м… вы… вы уверены, что это хорошая идея?

Мама рассеянно смотрит на меня, затем на Антона Павловича – директора школы, затем снова на меня, негромко прочищает горло и напускает на лицо немного больше уверенности.