Профессор-майор развел руками:
– Мы не знаем, что произойдет в этом случае. Подобные эксперименты на людях не проводились.
– А не на людях? – не отставал я.
– Не на людях они вообще не проводились. – честно ответил он.
Не поймал. Юркий дьявол оказался.
– Прощальный ужин будет? – спросил я генерала.
– В смысле, как последний в американской тюрьме? – улыбнулся генерал. – а зачем? Ты ж все равно выпендришься как-нибудь. Одну оливку хочешь заказать?
– Нет. Оливку уже Фегер заказал. (Виктор Фегер был наркоманом и серийным убийцей, последним стало убийство врача. На свой последний ужин он попросил одну оливку с косточкой – надеялся, что после смерти из его могилы вырастет оливковое дерево) Вопросов и предложений больше не имею.
– Отлично. – сказал дед и показал рукой на комнату с медотсеком Чужого. – Бери бумаги и иди изучай.
Документов было много, но они либо дублировали друг друга, либо никакой практической ценности не имели. Выучил я их быстро. Меня этому хорошо в свое время научили.
Я выкурил сигарету, запихал окурок под стол и вернулся к Деду с напарником.
– Ваше приказание выполнено, Павел Александрович. – я протянул Деду папки.
Он открыл одну из них наугад, заглянул в нее и спросил:
– Когда родился Вебер?
– 8 мая 1898 года по старому стилю. В Царском Селе Петербургской губернии, в дворянской семье. Отец Александр Филиппович Вебер был чиновником Министерства юстиции и доцентом Санкт-Петербургского университета, впоследствии стал профессором Ленинградского университета. Мать Юлия Семеновна Вебер – домохозяйка. – я улыбнулся. – Обижаете, товарищ генерал.
– И в мыслях не было. – ответил он. – Постоянно тебе поражаюсь. Про подводную лодку помнишь?
– Это когда немецкие диверсанты на подлодке приплыли к Манхеттену? – уточнил я. – Конечно помню. Они были настолько поражены огнями мирного Нью-Йорка, что забили на боевую задачу и все сдались в плен ближайшему полицейскому. Устали, видать, пацаны от войны. После войны никто из них в Германию не вернулся. Все в США остались.
– А ты не устал? – спросил меня Дед.
– Ленинград сорок первого – это, далеко, не Нью-Йорк сорок первого. – рассмеялся в ответ я. – И задачу выполню и обратно вернусь.
– Блядь! Знаю, что это невозможно, но почему-то я тебе верю. – задумчиво проговорил он.
Я впервые услышал, как Дед матерится. Впервые за двадцать с лишним лет знакомства.
Убойная же должна быть эта экспериментальная наркота, если колоть будут мне, а торкает Деда.
Причем еще даже до укола.
– Кирилл Александрович у вас все готово? – спросил Дед Минаева.
– Да. – коротко ответил тот. – Можем начинать
– Не знаете случайно «Мальборо» с фильтром в сорок первом уже выпускали? – спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь, и пошел к двери.
К той самой, за которой меня уже, наверное, заждались…
Реанимационная кровать и таракан… С хоботом.
Глава 9. Логово Дождевого червя.
Учебный полк Бранденбург-800
Штаб 5 батальона
Укрепленный район Одер-Варта-Боген
Лагерь Регенвурм
Координаты сектора: 52.371148, 15.50
11 августа 1941 года
12 часов 05 минут
От Берлина до Регенвурма – базы 5-го батальона обеспечения учебного полка Бранденбург-800 четыре часа езды на машине. Точнее четыре часа до Мезерица, небольшого городка в Бранденбурге, в трехстах километрах от бывшей польской границы.
Батальон обеспечения учебного полка. Всем давно известно, что именно этот батальон «обеспечивает». Соблюдение секретности иногда выглядит довольно глупо. Особенно тогда, когда эта тайна давно уже для всех секрет Полишинеля или, как шутят немцы, – «polnisches Geheimnis»21.
Я недавно был там. С инспекцией. После назначения Вальтера Грабовски главой клиники Обравальд и, соответственно, после скандала, инициированного епископом Мюнстера Клеменсом фон Галеном.