У женщины и в самом деле было простое лицо с носом пуговкой. Немного разбитная с виду и очень добродушная молодая женщина. Волосы она высветлила, отчего они приобрели рыжеватый оттенок. Кхмерская Маша села рядом с Ириной и о чем-то быстро-быстро заговорила.

Я решила, что она опять принялась объяснять, где нам выйти. Когда она поднялась, чтобы выдать билет очередному пассажиру, Ирина поведала мне историю ее жизни.

– У нее мать вышла замуж за канадца. Он вскоре их оставил, но время от времени помогал, присылал кое-какие деньги. Так получилось, что и она сама вышла замуж за канадца. И все повторилось в том же духе. Он уехал вскоре после того, как у нее родился сын. Тоже изредка присылает деньги. Сын растет хороший. Она неплохо зарабатывает. Купила ему мотоцикл, но очень боялась, что парень попадет в аварию, и сменила мотоцикл на машину. Сын ее слушается, учится. Она держит его в строгости. – Ирина помолчала. – А я сразу подумала, что она полукровка.

Еще в первые дни нашей поездки мы обсуждали, насколько уместно задавать тот или иной вопрос. Ирина часто протестовала:

– Это неудобно. Вторгаться в чужую жизнь – с какой стати? Это слишком личное.

– Да пойми ты, – с жаром возражала я, – ни о чем люди так не любят говорить, как о себе! Только дай возможность. Всякий готов выложить всю подноготную, если есть, кому выслушать.

– Ты преувеличиваешь, – стояла на своем деликатная Ирина.

– Поверь мне. Я однажды засекла время, когда совершенно незнакомая женщина буквально через тридцать секунд после того, как я в поезде села напротив и просто подперев рукой щеку, всем своим видом показывая, что буду слушать, принялась рассказывать то, что может быть, не знал никто из близких ей людей.

В нашей жизни, так уж сложилось: роль психотерапевта выполняют подруги. А если подруги под рукой нет – случайные попутчики. В отличие от подруги, которая давно варится в густом бульоне семейных ссор, не один раз выслушала все жалобы на мужа, детей, свекровь или золовку и поэтому может прервать поток излияний словами: «Сама виновата… Распустила всех… А почему ты не сделаешь то-то и то, я же давно говорила тебе?!» Случайный попутчик, если у того хватает терпения выслушать историю до конца, увезет образ рассказчика в том ракурсе, в котором ему хочется запечатлеть себя на веки вечные. Как при фотографировании. Почти все мы знаем, что, к примеру, в «три четверти» выглядим лучше, чем анфас. И невольно стараемся занять выгодную позицию. То же самое относится и к дорожным знакомым.

Что бы там ни происходило на самом деле, как бы мы ни были виноваты, в том, что произошло, нам так хочется, чтобы кто-то увидел: вот человек, достойный всяческого сочувствия и уважения. Случайный попутчик сойдет на следующей станции. Мы его никогда не увидим. И вместе с ним останется наше «фото», где мы будем выглядеть в те самые «три четверти», при которых не так заметны наши собственные прегрешения. Смысл таких откровений: «пустить это слово на ветер, чтоб ветер унес его в даль».

Когда мы выходили на остановке под дружные выкрики всех пассажиров, кхмерка-кондуктор чуть не расцеловала Ирину, а заодно и меня, на прощание, настолько она осталась довольной этим коротким и бурным, как извержение вулкана, разговором.

Автобус, выпустив клуб едкого дыма, двинулся дальше. А мы остались на обочине.

– Открывай свой план, посмотрим, куда дальше.

Рисунок Кем Чеа выглядел просто: вот дорога, вот рынок, а наискосок – казалось, рукой подать, – его дом. Я была уверена, что мы доберемся пешком.

Но Ирина обратилась к стоявшему на остановке люду. Разношерстная толпа, как всегда, в первую минуту с недоумением смотрела на нее, не в силах соединить образ европейца с кхмерской речью, а потом бурно начали обсуждать, как нам лучше добраться до места назначения.