Спокойно поспать не удалось, ночью вдруг загремели выстрелы. Сначала стреляли из пистолетов, потом грохнули винтовочные выстрелы и все стихло. Я подергал свою дверь, – заперто. Из окна ничего не видно, да и не открывалось оно. Мысленно пожелав Мильке удачи, я не сомневался, что это ее побег, я снова улегся и заснул до утра.

Рано утром меня подняли, накормили и усадили на коня. Четверо милиционеров конвоировали, как положено конвоировать арестованных. Правда, руки у меня были свободны, но в них ничего не было. Своего рюкзака я больше не видел, соответственно оружия я тоже лишился. Да чего о нем жалеть, казенное имущество и Милька за него отвечает. Раз не сумели организовать встречу, то и спроса с меня нет. Саввы среди конвойных не было, и это уже напрягало. Милиционеры на мои вопросы не ответили и мне присоветовали молчать, используя, как теперь говорят, непарламентские выражения. Вчера они были гораздо вежливей, значит, ночная стрельба сказалась на моей репутации.

Прибыв в Павловск, меня сразу определили в КПЗ, собственно, этого я и ожидал. Просидел недолго, едва успел отдохнуть от верховой езды. Отвык уже от такого способа передвижения. Привели меня на допрос к начальнику местной ВЧК, товарищу Леониду Ефимовичу, хотя я теперь не товарищ, а гражданин. Судя по тому, что руки мне не связывали, и конвойные сразу вышли из кабинета, никто не опасался с моей стороны непродуманных действий, а проще говоря, попытки удрать… Вяткин был высокий немолодой мужчина с длинными черными сальными волосами до плеч, но без растительности на лице. Одет он был во все черное: сапоги, брюки галифе, рубашка косоворотка. Все это придавало ему довольно мрачный вид, а если добавить крючковатый нос, тонкие губы и пронзительный взгляд карих глаз… Короче, допрос не предвещал ничего хорошего, а если учесть, что у меня и легенды не было…

– Садитесь, Максим Петрович, – как старому знакомому сказал он. – По документам вы Максим Петрович Савельев, так?

– Так точно, – переходя на лаконичный военный язык, ответил я.

– В девятнадцатом году, вы служили здесь в народной милиции города Павловска, пока вдруг не исчезли во время проведения расследования убийств в селе Марьино. Так?

– Так точно, – повторил я.

– Что можете добавить? Теперь ваша очередь рассказывать.

– Да что тут рассказывать, – обреченно сказал я. – Возникли непреодолимые обстоятельства…

Я замолчал, а Вяткин терпеливо ждал, буравя меня глазами.

– Ладно, не будем друг друга морочить, – наконец сказал он, – да и некогда мне слушать то вранье, которое ты собираешься выложить. Обстоятельства твои – это временной портал, через который ты зашел в этот интервал времени. Ты случайно снова оказался возле него и провалился на сто лет назад в наполеоновскую эпоху. Как ты смог оттуда выбраться, тоже не тайна. Портал работает в обе стороны, только входы у него разные, догадаться не сложно. Однако после твоих приключений одной всемогущей конторе стало известно об этих порталах, и они прибрали их к рукам. Впрочем, если быть точным, то не просто прибрали, а повадились ходить сюда и даже пытались внести поправки в ход истории… Нам пока с большим трудом удается нейтрализовать их.

Я внимательно слушал Вяткина и никак не мог взять в толк, кто он такой: то ли бог, то ли черт, то ли управляющий нашим миром… По обличию больше походил на черта, только рогов и хвоста не наблюдалось. С другой стороны: на спинке стула висела комиссарская кожаная куртка, а на столе лежала фуражка с красной звездой. А на запястье левой руки была какая-то странная татуировка, не звезда и не крест, а черт знает что.