– Понял. Бумага будет.

Почти такой же разговор состоялся у Крячко с начальником Печатников. Только происходил он не в зимнем саду, а в кафе на территории СИЗО. В Главке ходили шутки, что если Крячко отправить на Марс, то он и там найдет неплохой буфет, где можно отдохнуть и перекусить. И вид из окна будет красивый.

– Неплохо вы тут устроились. Пирожки пекут вкусные, – отметил Стас, когда они сели за столик, накрытый трогательной скатертью в клеточку. Таких столов стояло несколько, но сегодня в кафе было пусто.

– Народ ближе к обеду соберется, сейчас можно кофе выпить с бутербродами, – ответил Геннадий Васильевич Власов, обладатель крапового берета, ветеран боевых действий. Надежный, сильный, простой и прямой как палка. В Печатниках с его приходом появилось то, чего не было очень давно. Порядок. Дела он вел жесткой рукой, но умел договариваться. Как-то очень быстро Власов навел мосты с различными ремонтными бригадами, поставщиками продуктов, даже библиотеку открыл, чего там отродясь не было. Кафе вот появилось. Беспорядки не любил, а если кто-то из его подчиненных был замечен в беспределе, то сразу покидал место работы с волчьим билетом.

– Людям часто приходится ждать у нас здесь своей очереди, чтобы передачку сделать или на свидание, вот пусть хоть в тепле посидят, – продолжил тему кафе Геннадий Васильевич.

Власов и Крячко были даже чем-то похожи. Внешне.

– Ты, как я понимаю, будешь заниматься пропажей Моргульца? – уточнил начальник Печатников.

– Наш отдел. И максимально тихо.

Обслуживания в кафе не было, поэтому Власов сам подошел к прилавку и забрал кофе и бутерброды.

– Значит, смотри, Стас. Мне от вас нужна будет бумажка о какой-нибудь внеплановой проверке. Чтобы чин по чину, печать, подпись и дата. Что вы там напишете, меня мало волнует. Потом с этой бумажкой хоть весь изолятор мне тут перекопайте, но без шума. Как ты понимаешь, народ любит поболтать. Кстати, мы с тобой сейчас находимся буквально в центре сплетен. Чего тут только не говорят.

– А потом совершенно случайно ваша замечательная буфетчица успевает тебе намекнуть, если впереди грядет какое-нибудь нехорошее дело? – догадался Крячко.

Власов кивнул.

– Очень хорошо, – кивнул Стас. – Правильная политика. Народ надо слушать внимательно, и желательно так, чтобы народ не думал, что их кто-то слушает. Но давай вернемся к нашему делу. Никита Моргулец. Что ты можешь про него сказать?

– Бывший чиновник. Работал по природному ведомству. Угодил сюда по глупости. Устроил идейную драку с коллегой на работе и нанес ему несколько легких повреждений большой старой деревянной печатью. Коллега оказался обидчивым и быстренько подал на него в суд. Дают условку, с погашением того срока, что он провел у нас. Бумажки вот-вот должны прийти, дело недели-двух. Сказать по правде, подзатянули с его делом. Слишком много свидетелей было, путаница большая, а потом и вовсе оказалось, что коллега его, тот, печатью избитый, в паршивых делах завяз. Моргулец одновременно проходил свидетелем обвинения по делу своего коллеги. Рекомендую почитать, вот, я выписал тебе номер дела.

Власов передал Крячко бумажку с данными.

– Спасибо. Ген, а что ты о самом человеке скажешь?

– Хороший парень, – серьезно ответил Геннадий Васильевич. – Редко я про кого так говорю, это действительно хороший парень. Пострадал за идею. Драку устроил, потому что узнал, что коллега хочет потихоньку вывести из-под природоохранной зоны несколько озер. Чтобы их выкупило одно предприятие, все есть в деле. И тогда бы прощай, чистая вода, птички и зверушки вокруг. Крючкотвор был тот еще. Он бумаги писал виртуозно. Мог любую докладную написать так, что потом не оторвешься, будешь читать и млеть от восторга.