Иногда ловлю себя на мысли, что подбираю девушкам обувь в их профилях.

“О, эта явно носит шпильки выше 10 см – слишком много пафоса в описании”, “А эта, наверное, предпочитает удобные балетки – слишком много смайликов и сердечек”.

В диалогах я стараюсь быть оригинальным:

“Привет! А ты знаешь, что идеальная пара – это как идеально подогнанный каблук? Ни больше, ни меньше!”

Обычно в ответ тишина… Видимо, не все понимают мои профессиональные шутки.

Иногда переписываюсь с девушками, которые тоже работают с руками – массажистки, мастера маникюра. С ними можно обсудить что-то кроме погоды и работы:

“Знаешь, как я понимаю, когда обувь изношена? Так же, как ты чувствуешь, когда клиенту нужен релакс-массаж!”

А бывает, что среди ночи просыпаюсь с мыслью:

“А вдруг она всё ещё онлайн? Вдруг ответит?”

И вот я уже в третий раз редактирую своё сообщение, пытаясь сделать его более романтичным, чем инструкция по замене набоек.

В такие моменты особенно ценю контраст между моей реальной работой, где всё чётко и понятно (каблук либо стоит, либо нет), и виртуальной жизнью, где всё так туманно и неопределённо.

Но что поделать – даже сапожнику иногда хочется найти свою идеальную пару! Не в смысле обуви, а в смысле жизни… Хотя, если честно, с обувью у меня получается лучше.

И знаете что? Может, именно сегодня я наконец-то найду ту самую, которая оценит мои профессиональные шутки и не убежит в ужасе, когда я сравню её с идеально подогнанной парой туфель?

А пока – продолжаем поиски! В конце концов, если я научился спасать разбитые туфли, может, и с разбитым сердцем справлюсь?

Лежу в постели, уставившись в потолок. Два часа ночи, а сон как рукой сняло. После той истории с Томом прошло уже несколько месяцев, но раны в душе все еще кровоточат. Пытаюсь начать новую жизнь, но старые воспоминания упорно преследуют меня.

Особенно ночью.

Вот он, прижимает меня к стене в прихожей. Запах его кожи – дорогой парфюм с нотками бергамота и что-то неуловимо свое, только его – смешивается с ароматом моего шампуня. Его пальцы впиваются в мои бедра, оставляя легкие синяки, которые я потом буду скрывать под юбками. «Ты так пахнешь… – шепчет он, целуя меня под ухом, – как будто ты создана, чтобы сводить меня с ума».

Вот мы в ванной. Пар застилает зеркала, превращая комнату в дымчатый кокон. Он приподнимает меня на раковину – мрамор холодный под голой кожей, но его тело обжигает. Вода стекает по его спине, и я провожу языком по солоноватой капле, застрявшей в ямочке над ключицей. Он стонет, хватает меня за волосы, и я чувствую, как его сердце бьется – бешено, как после пробежки.

Вот его голос в темноте. «Не спишь?» – и его рука скользит под футболку, которую я когда-то украла из его шкафа. Ладонь шершавая от работы в спортзале, но нежность в каждом движении сводит меня с ума. Мы не говорим ни слова – только дыхание, прерывистое и горячее, и шелест простыней.

А потом утро. Он варит кофе в той смешной синей кружке, которую я подарила ему на день рождения, и делает тосты – всегда пережаривает, но я ем, смеясь. Солнце ложится на его плечи золотыми пятнами, и я думаю: «Это навсегда».

Но теперь постель холодная. Его подушка больше не пахнет им, а телефон молчит. Я включаю телевизор для фона, но даже белый шум не заглушает тишину.

Иногда мне кажется, что если я зажмурюсь достаточно сильно, то услышу его смех за дверью. Но когда я открываю глаза – в квартире только эхо.

Вздыхаю и тянусь к телефону. Экран освещает комнату голубоватым светом. “Может, пора попробовать что-то новое?” – спрашиваю себя, открывая приложение для знакомств.