Тем временем, пока я занимался разглядыванием амуниции нежданных знакомцев и подсчётом наших шансов во время боя, от завала, наконец-то, отделилась массивная тень, и, на свет божий, появился раб божий отец Михаил. Интересно, почему верующие постоянно выставляют себя рабами богов, может, конечно, не все, но всё же. Это, какой-то скрытый мазохизм? А, может, подсознательное желание подчиняться? Как у меня с шефом, – не надо ни о чём переживать, делай, что тебе сказал старший, ну или высшее существо, и всё будет пучком. Выполняй его волю, и можешь отключить мозг, главное не греши и не нарушай правила.

– Кто такие? – Пробасил грузный священнослужитель, переход через баррикаду, которому, дался с очевидным трудом. Словно Суворову, через Альпы. Во, я тоже могу блеснуть знаниями, жаль, что никто не слышит.

Заработав неприятную отдышку и жирные капли пота на лбу, пребывал отец Михаил, в явно плохом расположении духа. Чёрная как смоль борода, падала на не менее чёрную рясу, которая, пыльным мешком, покрывала его крупное тело. Он, наверняка, выглядел бы очень эффектно, если бы не килограмм пятьдесят лишнего веса. Одно могу сказать, смотрелась, эта группа, в чёрных одеяниях, очень своеобразно. Я, даже, ещё больше порадовался, что сменил свою старую куртку, на коричневую горку, да и ребята сверкают цветом детской неожиданности. А, то слишком много чёрного в этом мире, – чёрные, то ли демоны, то ли мутанты, чёрные священники, чёрные оппозиционерки с не менее чёрными телохранителями.

– Я, вам говорю, вы кто такие? – Уже строго и откровенно раздражённо, потребовал ответа отец Михаил.

– Я, вас не звал, идите на хер! – Не удержался, от продолжения, Максим за нашими спинами. С ним точно, что-то не так. Хотя, непроизвольная лыба всё же выползла на моём лице, как я не старался её скрыть. Телохранители, так вообще зашлись гоготом, да, даже сама Ксюша, не смогла удержаться и прыснула, что не оставил без внимания священник.

– Не вижу ничего смешного. – Обратился он к девушке, не менее громко, но уже с заметным послаблением. Даже, с каким-то уважением, или признанием.

– Это, отец Михаил, известный мем, из прошлой жизни. Шутка такая.

– От прошлой жизни, надо отречься. Остались от неё одни кости, да прислужники сатаны. Судный день прошёл, оставив истинно верующих и тех, чья душа ещё имеет шанс на спасение.

– Всё, так. – Ласково защебетала Ама. – Но, он ещё молод, доверяет оружию в своих руках и верит, что с его помощью может спастись.

– Найти спасение, можно только в вере, а оружие веры – это молитва и слово божье.

Твою мать, зачем я это слушаю? Зачем, мы все это слушаем? Он, что нам решил проповеди читать, может ещё исповедоваться заставит и на службу сходить?

– Вы, как всегда правы, отец Михаил. Я, вот хотела уговорить их остаться, но у них срочные дела. Собираются идти на север, через парк.

– Это опасная дорога, кажется пройти всего ничего, ан нет.

– Как, я понимаю, у женщины остались дети дома, и при помощи этих смелых мужчин, она хочет узнать, что с ними стало. Я ведь права, Виктория Игоревна?

Ксюша улыбнулась так, словно схватив свою победную лошадь за хвост, в том незаконченном споре, она смогла остановить её на полном скаку. Вика сдержалась и спокойно кивнула.

– Неправильно, даже ради двух младенцев рисковать жизнью четверых спасённых перед гневом господним. Но, это ваше дело, я вас могу лишь направить, человек должен идти к богу сам.

– Эти люди, сами сделали свой выбор, помогать мне, или нет. А мои дети невинны и не должны страдать, не перед чьим гневом.

Виктория, всё же не выдержала, когда разговор напрямую коснулся детей. Выставив вперёд челюсть, она играла желваками, словно хотела дать со всей дури прикладом прямо в бороду отца Михаила.