Тут громко затрезвонил ее телефон, и Аня недрогнувшей рукой сбросила вызов. Затем еще и еще.

Она отвернулась и с преувеличенным интересом стала перебирать бумаги в одной из картонных коробок, раскладывая их в аккуратные стопки и убирая в отдельную кучу просроченную документацию и прочие ненужные бумажки.

Все это время Марк что-то мычал себе под нос и неуклюже копался в сваленных в углу стопках. Один из листов вырвался на свободу и, прорезав кожу на указательном пальце, упал на пол. Марк тихо чертыхнулся, поднял бумагу, скомкал ее и мельком взглянул на Аню, которая листала нечто вроде старой конторской книги в засаленной обложке из дешевого кожзаменителя.

Свет изменился, и неяркий пучок солнечных лучей, проникавших сквозь грязное окно, падал на Аню. Нетерпеливым жестом она откидывала подсвеченные солнцем волосы, и они вновь и вновь струились по плечам, словно река из расплавленного золота. Свет был именно таким, каким должен был быть солнечный свет, и Аня в тот момент сидела как раз в нужном месте. Стараясь не издавать лишних звуков, Марк потянулся за сумкой.

Он успел набросать лишь легкие контуры, когда Аня подняла голову.

– Мы с тобой так до ночи тут копаться будем!

– А?

От неожиданности он вздрогнул, карандаш выпал из рук, отскочил от пола и улетел прямиком за сундук, одиноко притулившийся в углу. Вздохнув, Марк отложил бумагу и с пыхтением принялся шарить по полу руками, стараясь выудить карандаш из заточения.

– Тебе помочь? – спросила Аня.

Так и не дождавшись ответа, она подошла и присела рядом на корточки, критически осматривая место исчезновения карандаша.

– Не выйдет, придется двигать эту махину.

– Да, пожалуй.

Совместными усилиями им удалось отодвинуть сундук, который сначала жалобно затрещал, но все же поддался. В воздухе повисло облако пыли. Марк с надеждой заглянул за сундук.

– Тайная комната, ты говорила?

Аня отряхивала свои светлые джинсы и упрямо не смотрела на Марка. Об опрятном внешнем виде можно было забыть. Это же надо, в кои-то веки она понравилась себе утром в зеркале, так нет, нужно же было обязательно извозиться в пыли! Да еще и при этом напыщенном типе! Вполне может быть, что той женщины художницы из двадцатого столетия вообще никогда не существовало и Нелли это все просто придумала!

Пока Аня боролась с накатывающим раздражением и мыслями о грязных джинсах, Марк с интересом рассматривал открывшуюся ему картину. За тяжелым сундуком прямо у темной, давно не видевшей света стены лежала груда хлама – несколько порванных книг, медная чернильница, сломанная ножка от стула, смятые пакеты, даже что-то вроде спиц от зонта.

– Нашел! – Марк наконец выудил из пыли потерянный карандаш. – Я уже думал, не свидимся!

Он еще раз оглядел клочок пола, заваленного барахлом, но тут взгляд его зацепился за нечто вроде бархатной ленты, которая робко выглядывала из-за вороха вещей.

– Так, а это еще что такое?

Марк осторожно поднял находку с грязного пола. Мягкая темно-бордовая лента связывала друг с другом бумажные листы, пожелтевшие от влаги и времени.

– Это, конечно, не тайный ход, но вполне себе артефакт! – заметила Аня, в изумлении рассматривая бумаги. – Красиво…

Марк поднял брови.

– Тебе нравится?

– Очень. – Аня бережно коснулась пальцами одного листа. Тот оказался немного мягким на ощупь. – Как думаешь, это можно забрать с собой?

Он усмехнулся, оглядев помещение.

– Если вдруг кто-то позвонит в полицию по поводу кражи этого старья, то я тебя не выдам.

Аня улыбнулась. Перед ней снова был прежний Марк.

Где-то через час Анин напарник заявил, что они уже славно поработали и что он не собирается больше копаться здесь. Марк решительно вернул сундук туда, где он стоял, и демонстративно отмахивался от пыли, пока Аня в ожидании бережно поглаживала перехваченные бархатной лентой листы.