Рэнла склонилась над букетом, наслаждаясь ароматом. Уперевшись ладонями в столешницу, тяжело вздохнула.

– Что, если причина, по которой до сих пор не объявился новый преемник Жизни, во мне? Что, если я так сильно боюсь потерять Логана, что не даю духу Оделла указать мне на того, кому суждено стать Богом? – Она запрокинула голову, ощущая, как по щекам катятся слезы. – Я так больше не могу, мам, не могу.

Спустя мгновение Рэнла ощутила холодок за спиной и обернулась. Перед ней парил дух Арлетты Лотт. Герцогиня грустно улыбалась, поглаживая дочь по плечу. Рэн потратила немало сил, чтобы отыскать душу матери среди сотен тысяч погибших за последние годы, и еще больше магии потребовалось на то, чтобы не дать Арлетте стать злобной неупокоенной. Рэнла сотворила заклинание и создала для матери некое жалкое подобие загробного мира здесь, на этом пыльном чердаке. Ни Даризу, ни Логану, ни Тории она об этом не сказала, велев Арлетте исчезать при их появлении. Боялась, что Тория попросит отыскать душу Алгода, а видеть его Рэнла не желала даже мертвым. Боялась, что Дариз потребует упокоить еще и отца. Удерживать на чердаке нескольких призраков постоянно Смерть в нынешнем состоянии не потянула бы.

Рэн не могла позволить себе дать матери тело, потому Арлетта не говорила, да и в целом не была разумна, по сути являясь лишь некой потусторонней субстанцией, принявшей человеческий облик, благодаря божественной магии. Но, очевидно, и в посмертии она сохранила любовь к дочери, потому жалела ту неосознанно, инстинктивно улавливая ее настроение. Рэнла же была рада и этим ледяным прикосновениям вкупе с застывшей улыбкой.

– Не волнуйся, мама. – Она вытерла слезы. – Я не сдамся, как бы мне этого не хотелось. Не брошу Логана, Дариза и Торию. Да что уж там, никого не брошу. Я – Смерть, мама. Мой долг – нести покой, и я его исполню.

Выражение лица призрака не изменилось.

– Ладно. Пора начинать, не то Пустота решит, что я, наконец, сгинула.

Рэнла подошла к перилам. Окинула взглядом спящий Плерфаст, окруженный кольцом стены, на которой уже вовсю полыхали костры. Треск горящего дерева перемежался с завыванием ветра и шумом волн в отдалении.

Вопреки принятой в Тихих землях традиции и в угоду капризам прежних владельцев, Крайний замок, у подножия которого раскинулся город, построили не у самой воды, а слегка отнесли вглубь континента. Благодаря чему Плерфаст стал едва ли не единственным прибрежным поселением, избежавшим жутких разрушений в результате неистовых штормов, прокатившихся по всем морям в первые месяцы после гибели Отражений, а Сонная бухта защитила большую часть пришвартованных в ней судов.

И все же свою былую красоту и величие утратил и он. Пусть Плерфаст и не был огромен, как, к примеру, столица Пагрэи Аглург, даже его обнести стеной оказалось непросто. Людям пришлось сильно потесниться. Чтобы сэкономить на материалах и ускорить процесс возведения защитного сооружения, его пристроили прямо к стене Крайнего замка. Теперь временные домишки, а точнее, наспех сколоченные лачуги, жались вплотную ко рву, окружающему жилище наместника. Ров тот давно пересох. Лишь крошечный ручеек, мутная вода в котором не внушала доверия и пахла тухлятиной, лениво тек по его дну.

За стеной же насколько хватало глаз тянулись заброшенные поля, перемежающиеся скоплениями пней в местах, где ранее были перелески, и зарастающих сорной травой дорог. Путешествовать без сопровождения Падальщиков нынче было опасно, а позволить себе нанять их мог далеко не каждый, вот дороги постепенно и приходили в негодность. Купеческие караваны из других городов теперь пребывали в Плерфаст от силы раз в пару-тройку месяцев, да и те не могли похвастаться разнообразием привезенного товара. В умирающем мире людей больше не интересовали диковинные вещицы, качественные одежды, украшения, специи или редкое оружие – в цене были лишь еда и древесина, но и их в последние годы недоставало даже богачам.