Я молча показала ей фигу.

– Ну вот! – сокрушенно сказала Катька. – Собака на сене!

В общем, расстались мы поздно – обе в отличном настроении. Катька меня всегда приводит в чувство – даже, когда мне на свидание явился эпилептик, прямо тут же продемонстрировавший приступ. Я сама чуть не грохнулась рядом, неделю на мужиков смотреть не могла. ”С ума сойти! – радостно вопила Катька. – Такого еще в нашей коллекции не было! Припадочный! Боже, какая прелесть!”

В общем, “полон стакан”…

– Здрасьте, – я плюхнула сумку на стул – и что я туда все время пихаю? Стягивая плащ, с опаской поглядывала на Бурова. Тот посиживал у своего компьютера, развалившись в кресле и попивая кофейку.

– Кофе будешь? – осведомился он благодушно.

Подозрительно.

– Ага, – я достала из стола чашку и, потирая озябшие руки об озябшие же коленки, пристроилась на угол стола. Буров сыпанул щедрой рукой, я плеснула кипятку и сделала осторожный глоток. Галочка вдумчиво красилась, Таня озабоченно рылась в толстенном справочнике. Нина Дмитриевна, вздыхая, смотрела опухшими глазами в темное окно – опять, наверное, давление… Тихо попискивали компьютеры, из соседнего кабинета доносилась музыка, Буров был на удивление молчалив, и я потихоньку отогревалась и расслаблялась. Зря, конечно.

– Что с тобой было-то? – спросила Галочка, закончив второй глаз – у меня всегда не хватает терпения и времени довести хотя бы одну часть лица до такого совершенства. Правда, и материал не тот.

– Напилася я пья-яна, не дойду до дива-ана… – мурлыкал Буров.

– Простудилась? – неодобрительно спросила Нина Дмитриевна. – Теплее надо одеваться, а то все как девочка бегаешь – ни плаща путевого, ни сапог, ни зонта…

– Ни туфель, – поддакнул оживившийся Буров. – Надо шефа подговорить, чтоб зарплату повысил. Новые купишь.

Я одарила его прохладным взглядом.

– А что? – удивился Буров. – На сменку. Чтобы не пришлось потом казенный бензин тратить…

– Заткнись! – прошипела я, не разжимая губ. Буров не унимался.

– А можно еще ввести свободный график посещения: день работаешь, день здоровье поправляешь – после напряженного трудового вечера.

Вот гад! Я пнула его в коленку – получилось метко и больно, Буров охнул, наклонившись вперед, схватился за мою ногу.

– Свихнулась!

– Доброе утро.

– Доброе утро, Глеб Анатольевич! – уже привычно выпалила я, оборачиваясь.

– Приветствую, – Буров, отдышавшись, приподнялся, опираясь о мою коленку, пожал руку шефа. Тот, приподняв брови, смерил меня взглядом, и я запоздало полезла со стола. В последний раз по-свойски похлопав меня по ноге, Буров сказал добродушно:

– Идите работать, Наташа.

– Как скажете, Сергей Дмитрич, – буркнула я, отправляясь в свой угол.

Глеб о чем-то разговаривал с Буровым. Я исподлобья поглядывала. Шеф был в плаще – только пришел и сразу к нам? Вон капли дождя еще не высохли… Хорошо, хоть сегодня я его обогнала: опоздала всего на семь минут. Личный рекорд, между прочим.

– Натах, тебя.

Буров передал трубку с подчеркнутым удивлением, копируя известную рекламу:

– Тебя – девушка?!

Катька? Придушу – если сомкну пальцы на ее дебелой шее.

В трубке раздался конспиративный шепот:

– Привет! Австралиец мой едет!

– Привет, – машинально отозвалась я. – Какой-такой австралиец? А кто это?

– Ну ты что? – во весь голос возмутилась трубка. – Не узнаешь, что ли? Это Инна!

– Привет, Ин, – еще раз сказала я. – А какой австралиец?

Инна опять перешла на шепот:

– Ну какой-какой! Мы с ним по Интернету списались, помнишь?

– Это такой старый дед?

– И вовсе он не старый! – обиделась Инна.

– А сколько ему?

– Пятьдесят восемь.

– А тебе?

– Тридцать два.