Всю дорогу в Кармель она не думала ни о чем, действовала на автопилоте, и день прошел как обычно. Дорога, давно уже привычная, все так же выматывала, Том был вялым и безразличным, погода – туманной, даже обед – таким же, как всегда. Порой дни, проведенные с Томом, становились яркими воспоминаниями, прекрасными, как драгоценные камни, которые радужно переливались всеми гранями. Случались и другие дни – мрачные, холодные, с привкусом пепла. А иногда они не приносили вообще ничего. Сегодняшний день был как раз таким. У нее не было никаких чувств – только усталость. Ей не терпелось поскорее добраться до маленького домика, затерянного среди холмов, вернуться к Тайгу и глупому бассет-хаунду с грустными глазами, который давно уже стал членом семьи. Она весь день скучала по ним. Может быть, ей и впрямь следовало остаться дома. Спидометр перевалил за девяносто миль в час. Такое случалось нередко, но попалась она всего два раза за шесть лет. Только скорость помогала скрасить скучную дорогу. Порой муки совести и чувство ответственности за Тайга заставляли Кейт замедлить ход, но не слишком. Восемьдесят пять миль в час – еще куда ни шло. Пятьдесят пять – невыносимо.

Около пяти часов она наконец свернула на дорогу, ведущую к дому. Что за предчувствие мучило ее весь день? Машина зашуршала колесами по гравию. Кейт осмотрелась, ища глазами собаку и Тайга. Наконец она увидела сына, с облегчением улыбнулась и притормозила. Он был прекрасен, здоров и весь перепачкан – разве стоило беспокоиться? Что с ней сегодня такое? Она сто раз уезжала из дома, и вдруг неведомая тревога. Разве могла случиться катастрофа, с которой не справилась бы Тилли?

Нянечка, однако, перепачкалась не меньше Тайга, да и Берту явно требовалась ванна. Все трое были с ног до головы покрыты грязью. Грязью были перемазаны волосы Тайга, а на щеке Тилли красовался жирный грязный след, но вид у обоих был донельзя довольный. Тайг махал рукой и что-то громко кричал. Пора выбираться из машины. Пора снова работать мамой.

Увидев Тилли в рабочем комбинезоне, Кейт, как всегда по возвращении из Кармеля, тут же почувствовала себя чересчур нарядной. Взяв сумку, она вышла из машины. День с Томом закончился. Настал черед Тайга. Глубоко вдохнув свежий воздух деревни, Кейт наклонилась приласкать Берта, который радостно обнюхивал отвороты ее брюк.

– Ну, ребята, чем вы тут занимались?

– Сейчас увидишь, мама! Это так круто! Я сам! Я сам все сделал, а Тилли сделала ничего!

«Ничего не сделала», ну да черт с ним. Кейт слишком устала и слишком обрадовалась, увидев Тайга живым и здоровым, чтобы исправлять его речевые ошибки.

– Вот как? И что же ты такого сделал? – Она сжала его в объятиях, грязного, чумазого, и он изо всех сил старался вырваться.

– Пойдем, покажу!

– Может, я сначала тебя поцелую? – Но она уже и так его расцеловала и крепко-крепко прижала к себе, и он улыбался ей обезоруживающей улыбкой шестилетнего мальчика.

– А потом посмотришь?

– А потом посмотрю.

Еще раз ради приличия поцеловав Кейт, он изо всех сил потянул ее за руку.

– Подожди-ка, а что ты хочешь мне показать? Снова змей? Нет, Тилли, только не это… – Она умоляюще посмотрела на старушку. Тилли ничего не сказала. Она вообще была немногословной, тем более с особами своего пола; с Тайгом у нее находилось больше тем для разговора, чем с Кейт. Однако друг к другу женщины относились с теплотой и взаимным уважением. Тилли не понимала толком, чем занимается Кейт, сидя за пишущей машинкой, но опубликованная книга произвела на нее сильное впечатление. Книга была так себе, несерьезный романчик о жизни нью-йоркской богемы, но ее опубликовали, и это было уже кое-что. А через месяц выйдет еще одна книга. Может, Кейт станет знаменитой. А может, и нет. Главное, она – хорошая мать. И вдова, совсем как Тилли. Но все-таки что-то их разделяло, хотя Кейт не важничала, не задавалась, вела себя спокойно и просто. Трудно было объяснить, какой она была. Может быть, благородной. Так говорила мать Тилли. Она бы назвала Кейт благородной. Еще она была умной. Может быть, красивой, хотя и слишком худой. И в глазах ее читалась скрытая печаль. Тилли знала этот взгляд, она стала видеть его в зеркале, когда потеряла мужа. А потом – у Кейт. Она и теперь смотрела все так же печально, как в те времена, когда Тайг только появился на свет. Иногда Тилли думала – может быть, от книг ей еще больнее. Может быть, Кейт и пишет о своей боли. Кто знает…