– Эй! – окликнул их Азарь. – Ну, будьте людьми! Вы ж бросаете нас среди голого леса чуть не зимой! Дайте хоть пожрать и отогреться! Ну, хоть до вечера!

– Нет! – был единственный ответ.

– Скотина! – выругался Азарь и повернулся к учителю.

Лугин Заозёрный ехидно улыбался.

– Что? – окрысился молодой.

– Нет, нет, ничего…

До вечера они бродили вокруг невидимого кордона из лютой пурги. Несколько раз философы забредали за незримую черту, и поднималась метель, которая, впрочем, тут же унималась, стоило чужакам отойти на несколько шагов к лесу.

Вечером путники построили себе небольшой шалаш из лапника, древесной коры, еловых иголок и мха. Так они скоротали ночь. А наутро, голодные и до крайности озябшие, были вынуждены двинуться в обратный путь несолоно хлебавши.

Философы не любили вспоминать этот свой бесславный поход. Особенно Азарь, который до конца дней не понимал, чего такого на него нашло в тот день? С тех пор он зарёкся говорить правду кому бы то ни было, кроме своего учителя.

Лугин радовался, что это научило Азаря хоть чему-то.

Девушка угрюмо молчала.

– Что ж, – нахмурился Азарь. – Значит, по-хорошему не хотим…

Он подчёркнуто медленно встал и обошёл стол. Походя он подцепил пальцами с него нож и повертел. Красиво так повертел. Чтобы сразу стало ясно: этот парень знает, как с ним обращаться.

Лугин Заозёрный побелел.

– Азарь, ты что? Ты же это не серьёзно!

– Я просто не люблю, когда меня пытаются надуть, Луги. Но ничего непоправимого пока не случилось. Если сейчас девочка правильно оценит положение, то уже и не случится. Так как тебя зовут на самом деле, красна девица?

Кончик ножа медленно прошёлся по спелой девичьей щеке.

Любомира – или всё-таки Млава? – зло зыркнула на парня и прошипела:

– Это ты неправильно оцениваешь расстановку сил, кретин!

Дверь распахнулась от пинка, и сени исторгли трёх здоровенных медведей. Непонятно откуда, но они уже знали, что их женщине посмели угрожать.

Первый, ввалившись, огрел косматой лапой Лугина. Старый философ мотнулся, как тряпичная кукла, под печь и там остался без движения.

Азарь мгновенно ушёл в кувырок, и все три медведя пронеслись мимо.

– Млада, ты цела? – проревел один из них.

Услыхав, как эту девицу величают уже третьим именем, в другое время Азарь бы обязательно расхохотался. Но сейчас ему было не до того: молодец сильно переживал об учителе и надеялся, что с тем всё в порядке, а ещё – что философу хватит благоразумия притвориться мёртвым.

– Так как же тебя зовут на самом деле, краса ненаглядная? – с напускным весельем бросил Азарь.

Медведи влетели друг в друга и повалились на пол. Однако вскочили на задние лапы и развернулись к человеку с проворством, которого от них никак нельзя было ожидать.

– Это Трес! – верещала девица, не обращая на Азаря внимания. – Ублюдок нанял этих идиотов, чтобы убить меня!

– Он труп! – посулился кто-то из косолапых.

Азарь между тем перекатился под столом и встал так, чтобы зверолюды оказались от него по другую сторону, пнул столешницу. Та полетела прямо в косолапых.

Первый, налетев на неё, споткнулся и с грохотом упал. При этом он с размаху приложился мордой об стол, отчего даже осталось кровавое пятно.

Второй хоть и не упал, но как-то неловко засеменил на месте, а потом всё-таки шлёпнулся грудиной на столешницу.

Рядом с Азарем вспыхнуло пламя – должно быть, эти комы тоже не были чужды магии. На полпяди бы левее, и гореть Азарю жарким пламенем.

Наверное, огненное заклятие бросил кто-то из тех двоих, кого удалось сбить – потому и промахнулись. Третий сиганул через преграду так легко, будто только того и делал, что скакал через летящие в него столы. А через мгновение он уже впечатал когтистой лапой Азаря в острую кладку каменки.