Азарь так искусно изображал запаниковавшего недотёпу, что Глухарь в конце концов не выдержал и вытолкал его в сени, чтоб не болтался под ногами. И только после этого хозяин смог достать из печи дымивший горшок да вынести его на улицу.

В общем, устраняя последствия «помощи» Азаря, все умаялись так, как если бы полдня провели за плугом.

– Бес попутал, хозяева, – беспрестанно оправдывался Азарь. – Ну, я же эту кашу чуть не с пелёнок варю! Да чтоб ей пусто было, скотине такой! Всегда же получалась, собака! Чего тут-то ей не то?

– Это потому, что на кухне должна быть одна хозяйка, – ворчала Куропатка.

Хозяйка сидела на широком резном сундуке и обмахивалась красиво вышитым полотенцем. Рядом с ней, прислонившись затылком к бревенчатой стене, сидел муж. Внуки толклись рядом, но усадить их на одно место было делом непосильным, наверное, и самому дедеру.

– Испейте хоть отвару пряного, – Азарь угодливо подставлял хозяевам крынку со снотворным. – Я после него как заново рождённый каждый раз.

И тут Азарь даже не лукавил. Утром Глухарёвичи проснутся такими отдохнувшими и полными сил, что хоть с места горы начинай ворочать.

Тем временем уставшие за день да измотанные стараниями Азаря супруги и без того клевали носом. А напившись сонного зелья, захрапели, едва только добрались до полатей.

Чтобы они не проснулись раньше времени, Азарь положил им под подушку узелок с душницей.

– Ну, если справный философ из тебя не получится, в лицедеи пойдёшь! – восхитился Лугин Заозёрный. – Такой талант пропадает!

Азарь оделся и на всякий случай на цыпочках вышел на улицу. Лугин остался по двум соображениям. Во-первых, старый философ ни за что бы не прошёл так тихо по снегу, как это мог его ученик. А во-вторых, кто-то должен был приглядывать за спящим семейством, чтобы всё прошло гладко.

На улице царил непроглядный мрак и лютый холод. Азарь поплотнее запахнул полукафтанчик, поднял воротник, и всё же ему казалось, будто оказался на улице абсолютно голым.

Азарь осторожно вышел за калитку и двинул по вытоптанной тропинке вдоль дощатых заборов.

Как бы тихо он ни умел красться, а собак провести не смог. Через несколько шагов все псы проклятой веси друг за другом подняли лай.

– Скотина! – выругался Азарь.

Он юркнул вбок и притаился в тени высокого сугроба. Всё было тихо. Философ ожидал, что хоть в одной избе приоткроется дверь или ставни, чтобы хозяин мог посмотреть, кого это там нелёгкая носит средь ночи. Ну, положим, кого – скорее всего, и так было ясно. А вот зачем пришлые сказочники шарятся по округе в то время, когда приличным людям положено спать, наверняка должно заинтересовать хоть кого-то.

Но никто так и не выглянул.

Азарь уже собрался выбираться из укрытия, как увидел вдалеке какое-то еле заметное движение. Затаив дыхание, он ждал, когда оно оформится во что-то более понятное. Даже старался лишний раз не шевелиться, чтобы чем-нибудь себя не выдать.

Собаки по-прежнему заходились заливистым лаем. Ну, хотя бы он катился по всей веси и никак не мог выдать местоположение Азаря.

Молодой философ окоченел так, что уже почти не чувствовал ни рук, ни ног.

Тем временем мимо сугроба, за которым он прятался прошло несколько человек. Все они молчали и напряжённо всматривались куда-то во тьму – не иначе как искали Азаря, переполошившего всю округу.

Они ушли, а сам смутьян решил выждать ещё некоторое время, чтобы ненароком не попасться кому-нибудь на глаза. Азарь успел подумать, что надо было попросить Лугина согреть ему воды за это время, чтобы попарить хотя бы ноги, а то эдак недолго и с простудой слечь, но тут раздались голоса.